https://www.funkybird.ru/policymaker

Антон Орехъ: о программе Белого движения

Традиция ходить по субботам на столичные площади и проспекты и по нескольку часов мерзнуть там с друзьями, скандировать «Путин — вор!», а потом с теми же ребятами еще полдня выпивать и обсуждать услышанное, увиденное и то, что хотелось бы увидеть и услышать — нашла свое продолжение и в эту субботу.

На этот раз всех выступающих было прекрасно слышно — и даже видно, пускай не всем. Кто-то (почти все) говорил долго, кто-то коротко. Кто-то рвал жилы, а кто-то был совершенно спокоен и даже лиричен. Кто-то говорил дело, а кто-то глупости. Кто-то был остроумен, кто-то банален. Большинству аплодировали, некоторых освистали (не всех по заслугам).

Настроение — смешанное. С одной стороны, народ не просто снова пришел. Народу пришло больше, чем в первый раз. С другой стороны, если на Болотную лично я шел, потому что не мог не пойти, потому что тогда было важно придти именно всем вместе, то на проспект Сахарова я шел, ожидая конкретики. Ее оказалось больше, чем две недели назад, но ее все равно было мало.

Очевидно, что у всей этой разнообразной массы неравнодушных людей нет сейчас лидера или нескольких лидеров, которые были бы безусловно авторитетны, если не для всех, то для большинства. Лидерами за две недели не становятся. Их не назначают. Если в обществе есть десятки, сотни тысяч людей, объединенных чем-то между собой — рано или поздно у них такие лидеры возникнут. Сейчас важнее даже не это. Важны идеи. Что мы делаем и для чего.

Всякая оппозиция стремится к власти. Иначе просто нет смысла. Что произойдет, когда нынешняя власть прекратит существование? Произойдет это очевидно не через 12 лет — а раньше. Быть может гораздо раньше, чем мы думаем. Готова ли оппозиция не просто забрать власть, а использовать ее эффективно? Мы же говорим, что нынешняя власть плоха, но окажется ли оппозиция лучше? В моральном смысле, человеческом — безусловно! Но власть — это не только декларирование свобод и личная безупречная репутация. У нас уже был печальный опыт, когда приличные люди пришли к власти и не сумели ею воспользоваться с толком. Именно потому, что не знали, что делать. Как организовать рутину будней.

Между тем наша страна сейчас оказалась в таком положении не только потому, что она политически несвободна. А потому что она экономически отстала. Потому что у нас плохие законы, потому что жизнь наша организована так, что воровать проще, чем работать. Мы катастрофически отстаем от мира, и отставание только увеличивается. Поэтому оппозиция должна точно знать, что она будет делать в случае прихода к власти. Делать быстро и эффективно. Каким бы мерзавцем ни был Ульянов-Ленин, но, захватив власть, он знал абсолютно четко, как с нею поступить. И стал менять страну кардинально, системно и жестко. Эту бы энергию — в мирных целях. В 1991, когда государство Ленина было разрушено, быстрых и правильных мер предложено не было.

Поэтому есть задачи тактические, но есть и задачи стратегические. Пускай у нас объективно нет ярких общепризнанных лидеров. Зато есть немало порядочных известных людей. Пускай на базе того же Оргкомитета митингов, пускай каким-то иным образом, но необходимо создать постоянно действующий орган. Хотите — назовите его теневым правительством, хотите — альтернативным парламентом. Будут в нем 30 человек или 100 — не суть важно. Но эти люди обязаны общаться друг с другом и с нами постоянно. Вокруг этих людей должны объединиться лучшие наши экономисты, чтобы подготовить экономическую программу, лучшие юристы, чтобы подготовить нормальные законы. Этот комитет или альтернативный парламент должен предложить новую политическую систему для страны. Парламент — это место для дискуссий и споров. Пускай спорят. Но пускай спорят между собой порядочные люди. Вот Сергей Удальцов — человек не близких мне политических взглядов, но в его порядочности у меня нет сомнений. Разве такие люди не должны быть в нормальном парламенте? Но КПРФ нашла десятки «более» достойных людей и выдала им мандаты. Поэтому стратегически важно объединить вместе приличных и уважаемых людей.

В тактическом же смысле нужно выделить главное. Ясно, что когда на одну площадь люди выходят и под красными знаменами и под знаменами «Солидарности», у этих людей различий больше, чем общего. Но на время про эти различия надо забыть, а вот на общем сосредоточиться. Оба декабрьских митинга прошли как митинги за честные выборы. Так вот это и есть то, что объединило всех. А значит, уже выборы 4 марта должны быть максимально честными.

Я пойду наблюдателем на один из участков, и точно также должны поступить тысячи из тех, кто был на Болотной и на Сахарова. Это и есть общественный контроль. У нас есть право голоса, и мы должны это право охранять и контролировать реализацию этого права. Надо создать сетевую систему, чтобы всякое нарушение становилось известным. Но недостаточно просто повесить в Сети ролик. Потому что после 4 декабря таких роликов было на порядок больше, чем реальных судебных исков. Люди должны знать, как подать жалобу, куда, знать все тонкости этой процедуры. Потому что невозможно будет игнорировать тысячи одновременно поданных исков и тысячи документальных свидетельств — как оказалось невозможным проигнорировать десятки тысяч людей, вышедших на улицы. А вышли-то всего два раза! Две субботние акции, 10 и 24 декабря, реально и здорово повлияли на страну. И власть была вынуждена идти уже на некоторые уступки. После первой же акции! Именно поэтому так важно переходить от речей на митингах к конкретным делам. К созданию альтернативных общественных структур, к общественному контролю над выборами.

И сделать так, чтобы наши митинги были не чисто московской «забавой». Потому что когда в Питере выходят на митинг всего полторы тысячи человек — это не значит, что там выборы были честными. Это значит, что людей в Питере просто не смогли организовать. А вот в Миассе, в разы меньшем, чем Питер, на площади было более шестисот человек — притом, что никого из знаменитостей в этом городе на трибуне не было.

На пике политической активности в конце 80-х на политические акции ходило больше народу, чем на футбол. Вот нам и ориентир. Российский футбол в среднем собирает 13 тысяч человек на каждой из восьми встреч каждого тура премьер-лиги.