В 1830-1831 годах произошло ещё одно польское восстание, ставившее своей задачей восстановление Речи Посполитой в границах 1772 года. Оно было подавлено. Белорусы по большей части отнеслись к нему прохладно и на этот раз.
В 1863 году произошло очередное восстание, преследовавшее те же цели, во главе с К. Калиновским. Он понимал, что без поддержки народных масс ничего не получится и начал рассылать разного рода воззвания в стиле написанной им «Мужыцкой правды», где призывал крестьян к восстанию и старым порядкам. Данное восстание было также безуспешным, в том числе и потому, что белорусские крестьяне опасались возвращения польско-католического засилья и крепостного права. Однако именно тогда начал появляться миф о том, что белорусы — совершенно отличный от русских народ. К. Калиновский, ставивший задачу восстановления Речи Посполитой, тесно контактировал с революционерами-демократами в самой России и сумел создать себе образ не столько польского националиста, сколько революционера-демократа, боровшегося против царизма. Немаловажен и тот факт, что Калиновский и польско-католическое восстание 1863 года были горячо поддержаны вначале А. Герценом, а затем и В. Лениным.
Понятно, что западнорусская партия в этих условиях поддержала государственную целостность империи и выступила в защиту русского единства, что и сыграло впоследствии большую роль в запрете идей западнорусизма в СССР.
Никакого белорусского самосознания в тот период ещё не было, несмотря на все усилия последователей Калиновского их сформировать. Об этом убедительно говорят публикации в западнорусской прессе XIX века — журналах «Окраины России», «Крестьянин», «Вестник Западной России», газетах «Белорусский вестник», «Минское русское слово», «Северо-западная жизнь» и многих других. Белоруссия была скорее географическим и топонимическим названием. Вот что писал по этому поводу Е.Ф. Карский в 1903 году: «В настоящее время простой народ в Белоруссии не знает этого названия. На вопрос: кто ты? простолюдин отвечает — русский, а если он католик, то называет себя либо католиком, либо поляком, иногда свою родину назовёт Литвой, а то и просто скажет, что он тутэйший — здешний (в отличие от великороссов). Термином же «москали» в Белоруссии называли не великороссов, а староверов».
Всё это, безусловно, не устраивало местную шляхту, которая начала лихорадочно искать пути как собственного национального определения (понимая, что, в отличие от коренных польских земель, она находится здесь в явном меньшинстве), так и базы для социальной поддержки своей борьбы с Россией. Усилиями местных, ориентированных на Польшу разночинцев и шляхты начинает создаваться литература, ориентированная на местные западнорусские говоры. Любопытно, что изначально все эти тексты печатались на латинице, но, убедившись, что так их никто не читает, авторы вынужденно перешли на кириллицу. Постепенно начал формироваться слой собственно белорусской (в современной официальной трактовке) интеллигенции.
Начало ХХ века выдалось неспокойным. В годы революции 1905 года Белоруссия стала ареной противостояния РСДРП, национальных организаций революционеров, с одной стороны, и сторонников Российского окраинного союза, созданного в Вильно в 1906 году, — с другой. Центральное правительство из-за боязни осложнить отношения с пропольскими национальными лидерами не спешило идти навстречу идеологам западнорусизма. Так, была отвергнута предложенная редактором «Белорусской жизни» Л. Солоневичем земельная реформа, согласно которой значительная часть польских помещичьих земель должна была отойти белорусскому православному крестьянству. Но в целом позиции западнорусистов были сильны. Так, при выборах в 1912 году в IV Государственную Думу всё население Белоруссии было разделено на три большие курии (избирательные округа) — русскую, польскую и еврейскую, что весьма красноречиво говорит о национальном составе Белоруссии. Западнорусисты и октябристы на этих выборах получили в Белоруссии абсолютное количество депутатских мандатов. Поляки также не поддержали стремление зарождающихся белорусских националистов образовать самостоятельную курию, так как опасались, что те будут претендовать на голоса значительной части белорусских католиков, составлявших весомую часть польских выборщиков. Это усилило уже польско-белорусские противоречия.
Вообще же начало ХХ века выдалось пёстрым: общественно-политические взгляды имели самые различные оттенки и направления даже у сторонников основных концепций будущего развития Белоруссии — польской, литвинской (возвращения к ценностям Великого княжества Литовского), собственно белорусской и, конечно же, западнорусской.
Однако, в отличие от остальных концепций развития Белоруссии, западнорусская имела одну очень важную, я бы даже сказал — решающую, отличительную особенность. Здесь можно обнаружить некоторые параллели с положением казачества. Представляя окраинные части Русской земли, и западнорусисты, и казаки остро чувствовали проблему целостности государства, необходимость его сохранения и противостояния пытающимся его разрушить силам. Казаки всегда участвовали в защите России как военно-политическое сословие, а западнорусисты после воссоединения Белоруссии с Россией также выступали за целостность империи — как культурная и общественно-политическая сила, противостоящая попыткам пропольского и пролитвинского реванша на белорусских землях.
Это в итоге и предопределило их дальнейшую участь. Дело в том, что западнорусисты, будь они монархистами или же кадетами, октябристами или либералами, были обречены на более или менее тесную связь с белым движением и не потому, что не хотели социальной справедливости, не видели бед и трудностей царской России или не принимали идеи революции в принципе. Всё дело в том, что большевистская власть сделала ставку на белорусских националистов и их предшественников — пропольских реваншистов вроде Костюшки и Калиновского, которых большевики считали своими предшественниками.
После революции 1917 года они сформировали свои органы власти, опираясь в большей мере на пока ещё слабо выраженную белорусско-литвинскую красную интеллигенцию. Так, в ноябре 1917 года был создан областной исполнительный комитет Западной области и фронта и соответствующий Совет народных комиссаров. Но надежды националистов на создание независимой Белоруссии не оправдались. Тогда 5-17 декабря 1917 года в Минске на Всебелорусском съезде был создан Всебелорусский совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. Белорусский СНК разогнал этот съезд — большевики ещё колебались в вопросе создания Белоруссии.
Всё решила германская интервенция. Дождавшись, когда Красная армия покинула Минск, 9 марта 1918 года исполком Всебелорусского съезда объявил о создании Белорусской Народной Республики.
Белорусские крестьяне в своей массе не поддержали автономию Белоруссии, что белорусские националисты объясняли «темнотой», «некультурностью» и «неразумностью» народа. Например, сторонник провозглашения независимости Белоруссии Я. Лёсик с неприкрытым разочарованием писал: «Наши крестьяне на съездах высказывались в том смысле, что им не нужна автономия, но делали они это по неразумению и темноте своей, но более всего в результате обмана, так как вместе с этим они говорили, что и язык им не нужен. Никто в мире не отрекается от своего языка …а наши крестьяне отрекаются. Значит, делают они это по неразумению и темноте. …По тем или иным вопросам мы обращаемся к знатокам и специалистам, а вот при государственном строительстве удовлетворяемся мнениями таких специалистов, как тёмный и некультурный народ… Народ — вещь хорошая, но ему необходимо рассказать, разъяснить, его необходимо сначала просветить, научить, и только потом уже звать к себе на совет». Иначе говоря, националисты признали, что не имеют народной поддержки.
Немцы не признали БНР, но всячески поддерживали её деятельность. Несмотря на всю искусственность данного образования, ящик Пандоры был открыт. Теперь уже Москва, не желая связываться с «черносотенцами и контрреволюционерами из числа западнорусистов», приняла правила игры и, чтобы взять инициативу в свои руки, стала разрабатывать варианты создания Советской Белоруссии.
17 ноября 1918 года Советское правительство аннулировало Брестский договор. А 24 декабря ЦК РКП(б), «идя навстречу пожеланиям белорусского народа» (группы белорусско-литвински настроенных большевиков), принял решение о необходимости создания БССР, в том числе и для нейтрализации сил, призывавших к созданию БНР. 1 февраля 1919 года в Смоленске было объявлено о создании БССР, для чего издан специальный Манифест Временного революционного рабоче-крестьянского правительства Белоруссии. Не была забыта и идея о восстановлении в той или иной форме Великого княжества Литовского. Уже 27 февраля 1919 года произошло объединение ЦИК Белоруссии и Литвы. В начале марта 1919 года прошёл объединительный съезд компартий Белоруссии и Литвы. В итоге была образована Литовско-Белорусская ССР, или сокращённо ЛитБел, с общей столицей в Вильно. Это кратковременное образование новой большевистской редакции Великого княжества Литовского ценно тем, что позволяет хорошо понять, что за силы стояли за «белорусским этногенезом» и куда они стремились направить белорусский народ. Западнорусисты, как и казачество, как и белое движение, потерпели полное поражение, но в тех условиях иначе и быть не могло — историческая Россия переживала распад. Вопрос лежал скорее в русле борьбы польской, белорусско-литвинской и собственно белорусской концепций между собой, а также борьбы между сторонниками советского, с одной стороны, и буржуазного развития — с другой.
Впрочем, последующая польская интервенция внесла свои коррективы в этот процесс. Западная Белоруссия и Вильно были захвачены Польшей, объявившей о создании второй Речи Посполитой. Литва объявила независимость со столицей в Ковно и ушла из сферы влияния Советской России, а БССР стали строить на оставшихся восточных территориях, где начали проводить искусственную белорусизацию. Правда, она закончилась почти полным провалом — идеи западнорусизма, запрещённые большевиками, торжествовали на практике.
Е. Карский, оставшийся в Советской России, скептически относился к белорусизации. На него регулярно писали доносы. Но имя учёного было на слуху у всей Европы, и большевики до поры до времени его просто терпели. Но всё же после возвращения Карского из большой этнографической командировки по славянским землям в 1926 году на него началась мощная атака недоброжелателей. Как его только ни называли — и «осколком царского режима», и «черносотенцем», и «великорусским шовинистом». Особенно не могли ему простить высказывания о том, что Львов является старым русским городом, а также ставили в вину то, что за границей он встречался с представителями русской эмиграции. ЦК КП(б)Б в 1927 году на закрытом заседании вынес решение об исключении учёного с мировым именем из Академии наук. В 1929 году сняли с должности директора Музея антропологии и этнографии. Конечно, он пытался возражать, писал новые научные работы, но их никто не печатал. Да и что мог сделать учёный, пусть даже и с мировым именем, если против него выступала сама система? В 1931 году Евфимий Карский умер. Если бы этого не произошло, он с большой долей вероятности повторил бы судьбу Н. Вавилова и других репрессированных советских учёных. После смерти Карского сами идеи западнорусизма на долгие годы были преданы официальному забвению. Впрочем, белорусских националистов власть также держала на коротком поводке и периодически репрессировала, чтобы они не вышли из-под контроля.
В годы Великой Отечественной войны немцы активно пытались реанимировать идеи БНР и белорусских националистов, стараясь использовать их для борьбы с СССР. Правда, без большого успеха.
После войны властями была предпринята очередная волна белорусизации, однако и она провалилась — белорусы чувствовали свою близость к русским. Вместо западнорусизма советским руководством стала активно использоваться идея о новой общности — советском народе. В этом контексте тяга белорусов к русской культуре, языку и литературе, в том числе и послереволюционной советской, была естественной.
В 1991 году белорусы, так же как и в начале века, не стремились ни к какой независимости, но она была, по сути, навязана им ходом истории и, как это ни странно, Москвой в лице Б. Ельцина. Белорусские националисты, получив неожиданный подарок, тут же принялись строить новую страну. Народ, как всегда, их не понял и начал сильно сопротивляться насильственной белорусизации. С распадом СССР начал возрождаться и западнорусизм.
Особенно значительным движение стало с образованием партии «Славянский Собор «Белая Русь»», которая прямо заявила о триединстве русского народа, возглавила борьбу за придание русскому языку статуса государственного. Многие из этих идей были использованы А.Г. Лукашенко при его приходе во власть в 1994 году. 14 мая 1995 года русский язык получил статус государственного при поддержке 83,3% проголосовавших. Был объявлен курс на интеграцию с Россией. Идеи западнорусизма обрели реальное наполнение, победив на практике.
Значительную роль в постсоветский период развития западнорусизма сыграли историки Я. Трещенок, В. Теплова, А. Бендин, общественные деятели Н. Сергеев, И. Зеленковский, поэт А. Аврутин. Я. Трещенок преподавал историю будущему президенту А. Лукашенко и, видимо, внёс определённый вклад в формирование его мировоззрения.
Несмотря на это, западнорусизм так и не реабилитирован и до сих пор находится под своеобразным негласным запретом — о нём почти не говорится в школьной программе, мизерное внимание уделяется ему в высшей школе. Особенно ухудшилась ситуация в результате ряда конфликтов последнего десятилетия между белорусским и российским руководством — многие сторонники западнорузима потеряли работу, подверглись шельмованию. Во властной вертикали сформировалась целая группа сторонников «многовекторности и равноудалённости» от ЕЭС и России, сохранения суверенитета любой ценой. В жизнь претворяется новая программа белорусизации.
Однако народ в своей массе, как и 100 лет назад при попытке образовать БНР, всё так же не воспринимает стремление властей навязать ему белорусский язык и чуждую ментальность.
В 1990-х западнорусисты в своей массе рассчитывали, прежде всего, на А. Лукашенко. Теперь ситуация несколько изменилась — сторонники общерусского единства полагаются, прежде всего, на себя. Особенно явно это стало проявляться в последние годы — созданы интернет-порталы «Западная Русь», «Империя», активно действуют журналы «Новая Немига литературная», «Новая экономика», активизируется работа русских общественных организаций. Но пока западнорусское движение не структурировано и не оформлено должным образом и значительно уступает белорусским националистам, имеющим немало средств массовой информации, получающим серьёзную помощь как из-за рубежа, так и от местного правительства, которое по-своему заинтересовано в укреплении суверенитета. Да и во властной вертикали никто, кроме самого белорусского президента, не говорит об общерусском единстве — об этом нет телепередач, публикаций в государственной прессе. Но тот же Александр Лукашенко, который всегда хорошо чувствовал настроения белорусов, в 2009 году прямо заявил в своём интервью: «Вы знаете, не я придумал поговорку: говорят, кто такой белорус? Это русский со знаком качества. Это не я придумал».
Трудности западнорусизма проистекают также и из официальной позиции современной российской историографии, которая, следуя советской традиции, считает белорусов и Белоруссию братским народом и братской страной, но вовсе не частью общего Русского мира. История Белоруссии и Украины не изучается в курсе собственно отечественной российской истории, а это косвенно отрицает и идеи западнорусизма.
Москве, однако, нужно хорошо понимать, что западнорусское движение — это вековая борьба белорусов за свои русские корни, за воссоединение и политическое, и культурное с русским народом. Конечно, у белорусов и украинцев есть много отличного от великороссов — так же, как у поморов, сибиряков и казаков. Но и казаки, и поморы, и украинцы, и белорусы, и сибиряки — это всё части единого большого Русского мира. Попытки же Москвы строить отношения с нынешней националистически настроенной белорусской элитой — бесперспективны, потому что она всеми силами стремится и будет стремиться уйти от Русского мира, как можно дальше.