В выходные я следила за голосованием не в Москве, а на Кавказе. Переписывалась с друзьями и знакомыми, и вот какие письма получила оттуда 4 марта.
«У нас видеокамеры есть на всех участках, — пишет знакомая из Черкесска. — Прозрачные урны — на 20% участков. Но дело даже не в этом. Когда на парламентских выборах я пришла на свой участок, не увидела ни одного наблюдателя. Я знаю, что фальсификации могут быть и до открытия участков и после их закрытия. Наблюдатели от партий боятся власти и не могут ничего сказать. Они ведь тут живут, здесь их дети и родственники. А люди… Люди на выборы не ходят. Все знают, что будет так, как скажут сверху. Это у вас в Москве еще что-то доказывают властям. Поэтому я не верю в то, что на парламентских выборах у нас 90% проголосовало. Президентские ничем от парламентских не отличались».
А это пишет знакомый из Махачкалы:
«У нас на выборы не ходят по разным причинам. Религиозные не признают светскую власть и не голосуют, а их у нас сейчас очень много. Светские не голосуют, потому что не верят, что их голос на что-то влияет. Голосуют только чиновники, милиционеры, военные и их родственники. Это тоже много, но, конечно, даже не половина. А еще у нас такая проблема — многие жители Махачкалы прописаны в селах, у нас же большая миграция из сел. Никто в села ради выборов не поедет. Поэтому в селах «голосуют» за тех, кто в городе — голосуют так, как надо. А в Махачкале открепительных не было уже за неделю до выборов. Их кому-то раздали».
Самое длинное письмо пришло из Нальчика, от чиновника:
«Реальная явка в Кабардино-Балкарии на парламентских выборах в декабре составила 5-10%. Конечно, это мое субъективное мнение, но вряд ли ошибаюсь. Цифры, которые озвучивает Чуров на следующий день после голосования, по крайней мере в КБР известны за неделю до выборов. Председателям УИК они объявляются дня за два или три. Каждый избирательный участок курируется несколькими чиновниками муниципальных администраций. В день выборов на участке находится один из них, кроме этого на каждом участке один сотрудник ФСБ в штатском или кто-то от Центра по борьбе с экстремизмом. Любой, кто поднимет шум, будет иметь дело с ними. На декабрьских выборах в Черекском районе республики были задействованы и криминальные авторитеты, есть даже публикация и свидетельства очевидцев в «Газете Юга». Вот такая адская смесь.
На президентских выборах явка была повыше, около 30%. Голосуют в основном русские, остальные практически на выборы не ходят. В основном люди старше 50 лет, и женщин приходит больше, чем мужчин. НО! За Путина большинство не голосует. Основной электорат Путина — это старики, оставшиеся без присмотра, а их главный аргумент: «Пенсию выдают вовремя». Есть чиновники, которые поддерживают его. Они на вопрос отвечают вопросом: «А кто, если не Путин?».
Я думаю, что если бы выборы прошли более-менее честно, у нас в республике первое место занял бы Зюганов, а второе — либо Прохоров, либо Путин. Если же на выборы пришли бы все, а главное мобилизовали бы молодежь, то Прохоров был бы фаворитом. Он популярен среди молодежи, успешный и молодой — он уже этим подкупает.
Почему такая высокая явка официально? Путин должен победить во что бы то ни стало, но так явно насиловать закон в Москве, например, не получится. Выкручиваются за счет окраин, где люди менее активны в политике. Здесь люди боятся, и им есть чего бояться. За жизнь даже боятся. Вся остальная страна будет рукоплескать очередному КТО или ликвидации какого-нибудь «амира», а на самом деле уберут какого-то бизнесмена или работягу, перешедшего дорогу кому-то из местных боссов. Вы не думайте, для меня это подполье не герои и не борцы за справедливость, я это к тому, что здесь можно списать все что угодно, в том числе и человеческую жизнь.
Бюджетники не хотят терять работу, другую уже не найдешь. Зарплата в 8-10 тысяч считается нормальной, в селах, например, работают и за пять тысяч. Все хотят кушать, некогда протестовать. Особняки и дорогие машины — это у чиновников, их отпрысков и приближенных. По ним нельзя судить о всех.
Еще одна причина в том, что люди не чувствуют себя частью страны. Даже русские в разговоре говорят: «там, в России» или «у нас, на Кавказе». Люди не чувствуют себя гражданами страны, страны, которая хочет сделать их козлами отпущения, они не чувствуют ответственность, а судьба России им безразлична, им уже все равно.
Все это позволяет делать здесь что угодно, «рисовать» какие угодно результаты, а добиваться справедливости никто не будет — тебе никто не поверит, тем более что общественное мнение в России не на стороне «чурок».
Вы хотели знать, как фальсифицируют? Из того, что я написал выше, уже понятно, что это очень просто.
Во-первых, все наши отделения партий и их местные лидеры куплены с потрохами. Да и отделениями партий их назвать сложно. Вот, например, «Правое дело» «принадлежит» семье зятя президента республики. Их наблюдатели пойдут против местных властей? Нет, конечно. Отделение КПРФ лежит под местным водочником, которому была нужна депутатская неприкосновенность. И так далее. Так вот, садятся они все за один стол и договариваются обо всем полюбовно. Никто из них и слова не скажет против, все в доле.
Например, 4 марта были участки, где наблюдателей не было вообще. В списках были, а реально не было.
Теперь дальше. После того, как все уже решено наверху, указания спускаются вниз, в ТИК и затем во все УИК. УИК собирается и точно так же, как и наверху, обо всем договариваются члены комиссий и наблюдатели. Пара тысяч рублей скрепляют этот договор, и то далеко не всегда.
Дальше готовятся к выборам. Ящиками закупается неплохое спиртное, ставится шикарный стол. Тщательно продумывается расположение урн, кабинок, наблюдателей. В день выборов члены комиссий рука об руку с наблюдателями дружно закидывают в урны бюллетени. Благо людей совсем мало, бывает, что за полчаса или даже час никто не заходит. Между вбросами кушают, поднимают бокалы и произносят тосты, обычно все за мир и дружбу. В восемь часов участок закрывается, урны раскрывают, бюллетени вываливают на стол. Протоколы уже давно заполнены и подписаны. Все хотят их побыстрее сдать и разъехаться по домам.
Бюллетени, иногда даже на глазок, раскладывают стопочками. Никто даже не смотрит на галочки, просто отсчитывают нужное количество и кладут в нужную стопку. Все равно их никто и никогда не вскроет.
Все быстро хватают и мчатся в ТИК. Самое главное — сдать первым и не оказаться в конце очереди. Там уже куча людей, многие под градусом. Не пьяные, конечно. Очереди как за колбасой — крик, шум, ссоры и скандалы. Стоит телевизор(ы), где чуровы рассказывают про чудеса явки и любви к Путину.
Не сходятся цифры? Не тот результат? Не проблема, есть пустые бланки протоколов с готовыми подписями. Переписывают кто на подоконнике, кто прислонившись к стене.
Есть совершенно анекдотические случаи. На прошлых выборах председатель УИК в селе Кенделен унесла бюллетени считать… домой! А на одном из Нальчикских участков бюллетени закончились в половине четвертого дня. Так председатель выключила везде свет, закрыла двери и объявила о закрытии участка по техническим причинам. Что еще вас интересует?».
И снова письмо из Дагестана, от знакомого депутата:
«Ты хочешь знать, почему мы не протестуем? А ты никогда не думала о том, что честные выборы у нас невозможны? Если завтра нам скажут: голосуйте честно, выбирайте кого хотите, — у нас все авторитеты станут скупать голоса, кого-то будут запугивать, в кого-то стрелять — и все ради победы. У нас такое бывает даже когда речь идет о выборах в органы местного самоуправления. Не говорю уже о выборах в парламент. На выборах Путина то же самое. Есть клан президента, который обещал Путину обеспечить ему победу. Это сильный клан, у него есть не только деньги, но и админресурс. И силовики. А митинги у нас душат в зародыше, потому что боятся. Выхода нет, все примирились. Поэтому кто-то уходит в лес за свободой, а кто-то учится выживать и приспосабливаться. Но все это очень плохо для Дагестана. И для России тоже.
Радикалы говорят: «Смотрите, как вам врут чиновники, как вам врет Москва. Они вытирают о вас ноги и смеются над вами». И люди все это видят. И они все больше симпатизируют радикалам, которые как революционеры кажутся чистыми и идейными. Их руки в крови никому не видны. Они снова и снова нас обыгрывают. Мы выиграли эти выборы только тактически. А стратегически мы проиграли».