Путин не зря декламировал в Лужниках «Бородино»: несмотря на колоссальное напряжение вертикали, Москву ему пришлось сдать. Его милитаризированное окопное сознание получило новый импульс. Теперь он будет жить с постоянным ощущением враждебного окружения.
В том, что он именно так воспринимает итоги выборов, мы убедились 5 марта. В прежние времена, взойдя на престол, государь являл подданным свою милость: прощал недоимки, объявлял амнистию. Наш новоизбранный президент учинил винтилово. Фестиваль закончен. В «диалоге с оппозицией» поставлена точка.
Для Путина эти выборы стали самым серьезным испытанием в его политической карьере, и он нам этого не простит. Приемы борьбы за власть, продемонстрированные им в ходе кампании, не имеют ничего общего с европейской демократической традицией. Они уходят корнями в допетровскую Русь.
Ведь царей на Руси тоже, случалось, выбирали — например, Бориса Годунова, который приходился неспособному к управлению царю Федору Иоанновичу шурином и исполнял при нем функции премьер-министра. Борис в полной мере употребил административный ресурс, чтобы унаследовать верховную власть. Когда в январе 1598 года царь умер, а его вдова царица Ирина постриглась в монахини, Бориса, как было условлено, стали звать на царство. Он долго ломался, делал вид, что у него и в мыслях нет сесть на престол, и обязательно хотел легитимности — чтобы его земским собором выбрали. А покуда этот уралвагонзавод добирался до Москвы, действовал посулами и подкупом, заручался поддержкой.
Союзник Бориса патриарх Иов употребил самые эффектные пиар-технологии той эпохи. Он устраивал регулярные шествия служилых людей, то есть бюджетников, с женами и детьми в Новодевичий монастырь, куда вслед за овдовевшей сестрой удалился Борис, и публично уговаривал его принять царский венец. Борис же, как сказано в официальном источнике — избирательной грамоте, картинно отказывался: «И в разум мне никогда не приходило и в мысли того не будет, чтобы мне царствовать; как можно, чтобы я помыслил на такую высоту!»
Был созван собор, на котором партия Годунова составляла большинство. Патриарх назвал выборным людям единственную кандидатуру и, как пишет историк Николай Костомаров, «не допустил их ни рассуждать, ни спорить».
Все дальнейшее заседание было посвящено «исчислению» прав Бориса на престол и восхвалению его добродетелей и деловых качеств. Следующие три дня служили молебны в Успенском соборе. Патриарх велел делегатам поститься. На третий день патриарх с духовенством, боярами и «всенародным множеством» опять отправились в монастырь, били челом Борису, но тот снова отказался от царства. Тогда на следующий день патриарх назначил крестный ход, и чтобы бабы с грудными младенцами шли, а во главе процессии несли главную московскую святыню — образ Владимирской Божьей Матери. Перед этой акцией Иов объявил, что если Борис и на сей раз откажется, он будет отлучен от церкви, сами иерархи снимут с себя свои саны, облачатся в монашеские рясы и не станут служить в храмах, «и учинится святыня в попрании, христианство в разорении, и воздвигнется междоусобная брань, и все это взыщет Бог на Борисе Федоровиче».
В общем, революция и гражданская война учинятся без национального лидера.
Денег за участие в крестном ходе не платили, однако «пособники Бориса ходили между чернью и объявляли, что, кто не пойдет просить Бориса на царство, с того возьмут пени два рубля». Огромная толпа заполнила монастырский двор в ожидании разрешения политического кризиса. «Приставы, — сообщает Костомаров, — заставляли народ кланяться, вопить и плакать… Многие москвичи из раболепства и страха, за недостатком слез, мочили глаза слюнями, а тех, которые неохотно вопили и кланялись, Борисовы пособники понуждали в спину пинками».
Третья картина «Бориса Годунова»: «Нет ли луку? Потрем глаза». — «Нет, я слюнёй помажу».
На этот раз Борис дал себя уговорить. Причем обставлено все действо было как внезапно снизошедшее озарение. Завидев лик Богородицы, Борис изобразил религиозный экстаз, пал ниц перед иконой и зарыдал. Между ним, патриархом и царицей-инокиней произошел диалог, из которого выяснилось, что призвание его на царство — воля Божья. «Пречистая богородица с своим предвечным младенцем и великими чудотворцами возлюбила тебя, — поведал Борису патриарх, — изволила прийти и святую волю сына своего на тебе исполнить. Устыдись пришествия ее, повинись воле Божией и ослушанием не наведи на себя праведного гнева Господня».
Отказываться дальше не было никакой возможности. «Это ли угодно твоему человеколюбию, владыко! — воскликнул Борис. — И тебе, моей великой государыне, что такое великое бремя на меня возложила и предаешь меня на такой превысочайший царский престол, о котором и на разуме у меня не было?»
Сравните: Когда он закончил говорить, я сказал: «Знаете, Борис Николаевич, если честно, то не знаю, готов ли я к этому, хочу ли я, потому что это довольно тяжелая судьба». Я не был уверен, что хочу такой судьбы…
Патриарх Кирилл, не дождавшись официального объявления итогов голосования, уже 5 марта поздравил его превосходительство: «Господь да пребудет с Вами и да сопутствует Вам, благословляя новый период Вашего государственного служения».
А мы тут о каком-то «наемном менеджере» мечтаем…