Генералы готовятся к прошедшим войнам, а полицейские – к уже случившимся терактам. Когда в Тулузе неизвестный на скутере застрелил трех французских солдат неарийской внешности, мир увидел в нем нового Брейвика, начавшего еще один крестовый поход против понаехавших. Следующие четыре жертвы маньяка в еврейской школе вписывались в эту схему уже несколько хуже, потому что у современных европейских крайне правых Израиль, наоборот, в почете. Но, учитывая славные традиции папаши Ле Пена, евреи тоже подойдут.
Тем не менее, преступник оказался этническим алжирцем. А значит, социалисту Олланду, в отличие от его коллег из Норвегии, не судьба поднять себе рейтинг разговорами о большей толерантности и народном ужасе от крайне правого террора. Шум вокруг этого преступления еще больше раздует и без того немаленькую проблему иммиграции, обеспечив Николя Саркози победу на приближающихся президентских выборах. Потому что кто, если не Саркози, знает, как защитить Францию от разных заграничных зол?
Формально, избирательная кампания во Франции приостановлена на время траура по погибшим, но кто может заставить действующего президента бездельничать в такую трудную для страны минуту? Пока остальные кандидаты сочиняли подходящие пресс-релизы, Саркози съездил в Тулузу, посетил похороны, объявил траур, позаседал с силовиками и лидерами религиозных общин, обратился к нации, пообещал виновным – суровую кару, невинным – защиту и призвал к единству.
Под неудержимую активность французского президента подводится подходящие идеологическое основание. Ведь говорил же он про опасности иммиграции, намекал про исламскую угрозу, проявлял принципиальность в вопросах интеграции. И вообще, сделал защиту французских ценностей главным приоритетом своей политической карьеры. Но ему не верили, не слушали, сомневались – и вот результат. Сумасшедший алжирец-исламист расстреливает невинных людей посреди Тулузы. Теперь французскому избирателю не остается ничего другого, как отбросить последние сомнения и пойти проголосовать за Саркози. Какая разница, что там с пенсиями, когда на улицах такое творится!
Сплотиться вокруг лидера перед лицом опасности – естественная реакция для любой нации. Особенно, если этот лидер постоянно про эту опасность говорит. В таких экстремальных условиях мало кто из избирателей возьмет на себя труд задуматься, а что именно, помимо разговоров, сделал их национальный лидер для борьбы с проблемами, созданными иммиграцией. У них есть просто ощущение, что Саркози в мигрантских делах – самый строгий, и этого достаточно.
Над созданием такого ощущения у большинства французов Саркози работал все пять лет своего президентства. Генерировал яркие и эффектные инициативы, которые творили его образ сурового борца с исламской экспансией, но не имели никакого отношения ни к реальным проблемам иммиграции, ни к предотвращению нынешней стрельбы в Тулузе.
Благодаря усилиям Саркози полиция теперь может штрафовать несколько сотен французских мусульманок, которые бунтуют против идеалов феминизма, одевая хиджаб. Мусульмане-многоженцы живут в страхе лишиться гражданства за то, что недостаточно уважают равенство полов. А этнические французы могут тешить себя надеждой, что как только Саркози переизберется, Франция тут же выйдет из Шенгена, восстановит контроль на границах и снова станет богатой и процветающей.
Осталось только ответить на вопрос, как все эти популярные антиисламские меры должны были помочь предотвратить произошедшие в Тулузе теракты. 23-летний террорист Мохаммед Мера не носил хиджаб и не состоял в полигамном браке. И даже выход Франции из Шенгена ему не страшен, потому что он полноправный французский гражданин, здесь же и родившийся.
По большому счету, преступления Мохаммеда Меры имеют очень слабое отношение к проблемам иммиграции или исламского экстремизма. Да, конечно, он говорил, что убивает в знак протеста против присутствия французских войск в Афганистане и израильской оккупации Палестины. Но даже если бы Франция вывела свои войска отовсюду, откуда возможно, а мир признал бы независимость Палестины, у склонного к насилию психопата все равно нашелся бы повод для убийства. Вместо исламского мученики-шахида, можно, как Брейвик, объявить себя христианским рыцарем-тамплиером. Или вообще стать безбожным метателем бомб во имя торжества диктатуры пролетариата. Подходящая экстремистская идеология всегда найдется, и пытаться искоренить их все – бессмысленно и неосуществимо.
Гораздо проще сделать так, чтобы одержимые насилием экстремисты не имели свободного доступа к оружию. Одной этой меры, без всякой борьбы с исламом и иммиграцией, было бы достаточно, чтобы предотвратить теракты в Тулузе. Как так получилось, что в распоряжении неблагополучного молодого человека Мохаммеда Мары оказались автомат, пулемет и несколько гранат?
Ведь догадаться о том, что он не очень здоров психически и может совершить что-то страшное, было совсем нетрудно. Это не Брейвик, который годами тихо и законопослушно сидел на своей ферме, прорабатывая все детали теракта. Мару не взяли во французскую армию из-за психических отклонений. Его несколько раз арестовывали по обвинениям, связанным с насилием. Знакомые отзывались о нем, как о странном и неадекватном субъекте. Он бравировал своей набожностью. Зачем-то ездил в Афганистан и Пакистан.
Разве французской полиции всего этого недостаточно, чтобы присмотреться к человеку повнимательнее? Необязательно сажать в тюрьму, отправлять на принудительное лечение или устанавливать круглосуточную слежку. Достаточно просто не дать ему организовать дома целый арсенал. Для этого не нужно специального законодательства и решительных президентских инициатив. Но французским полицейским, видимо, было не до этого – все силы уходят на выявление мусульман-многоженцев и оформление штрафов за хиджаб.