Вече выкрикнуло Навального. Чего и следовало ожидать. Фразу «Они хотят Навального, потому что считают, что он несгибаемый», Немцов сказал еще накануне. Да простит он меня за то, что цитирую его прослушки. По крайней мере, Навального принимали лучше всех. Разе что Шевчук мог с ним конкурировать, но от Шевчука было только короткое приветствие в записи.
Алексея Анатольевича еще весной назвали «прирожденным политиком», и в этом что-то есть, хотя на мой вкус в его выступление было чересчур передано истерики, равно, как в программу его движения «Народ» чересчур передано популизма.
Его речь отличалась от остальных тем, что была скорее диалогом, чем монологом.
— Я тут книжечку тоненькую прочитал, — сказал Навальный. — «Конституция РФ», называется. Так вот там сказано, что источник власти в России — это народ. Так кто у нас власть?
— Мы! — согласно отвечала площадь.
— Так давайте это повторим еще раз: «Мы здесь власть!»
— Мы здесь власть! — с энтузиазмом кричала площадь.
— Мы здесь власть! — говорил Навальный.
— Мы здесь власть! — подхватывала площадь.
Вот я и говорю, что вече.
Думаю, все время, пока он выступал, Путин не вылезал из сортира. А, может быть они на пару с Медведевым не вылезали из сортира на протяжении всего митинга.
Мы тут недавно были в японском ресторане, так там совершенно замечательный сортир с двумя унитазами в углах помещения.
Интересно, в Кремле такой есть?
— Ну, вот, теперь понятно, кто удав, кто бандерлоги, а кто трусливый шакал! — заключил Навальный.
Кстати, Навальный — умный мальчик, ни разу не обмолвился о своем национализме. Националистов освистывали, причем куда громче, чем на Болотной. По крайней мере, в левой колонне, куда, к моему удивлению, попала я. Была и правая колонна, с другой стороны. По-моему, черно-желто-белых флагов у них было больше, чем людей.
Это еще до начала митинга. Потом они дисциплинированно встали справа.
Круче, чем нациков, освистывали только Ксению Собчак. Тут уж свистела вся площадь.
Надо, отдать ей должное, под дикий свист и улюлюканье она таки закончила свою речь о том, что надо влиять на власть, а не стремиться к ней.
Она-то поняла, кому это говорила?
Она говорила это вечу, то бишь власти.
Но все-таки были два товарища, которых освистывали еще круге, чем Собчачку.
Правда, они не присутствовали. Путину яростно свистела вся площадь, только предложили посвистеть Путину. А, когда свистели Чурову, у меня заложило уши.
К сожалению, освистали Кудрина. Я в этом не участвовала. ИМХО, зря освистали. Не самый плохой был министр. И от него потребовалось большое мужество, чтобы прийти.
Не все решились. Прохоров, говорят, был, но так и не выступил.
По поводу удава Каа проходились все, кому не лень. Шендерович вспомнил, что неподалеку от Белого Дома есть Московский зоопарк, а в зоопарке есть террариум, и что старому удаву там самое место.
Правда, не все разделяют это мнение: «Да какой он удав! Глист он».
И было много забавных лозунгов.
На фотографии Путина написано: «Изделие №2. Повторный тираж».
И были большие надувные презервативы, которые запускали в небо вместе с шариками.
Кстати, очень неплохо выступал Явлинский. Просто таки с огоньком. И принимали неплохо. Я конечно знаю цену Григорию Алексеевичу, но Михаил Дмитриевич и вовсе с нами не поговорил…
Шарики с надписями: «Перевыборы. Меня надули. Мы придем еще. Нет партии жуликов и воров. Вы нас даже не представляете».
Потом их отпустили в небо.
Кстати, обращение Удальцова из спецприемника очень хорошо принимали. Все равно ведь герой, хоть и красный. Он же, со своей стороны, ничего слишком радикально левого не сказал.
Где-то к концу небо начало светлеть, появились голубые просветы с позолоченными краями облаков, и сквозь них просвечивало солнце. Неужели все-таки выглянет?
Неужели будет нам светло.
Жаль только, что русское вече так редко собирается. Ну, что такое — раз в двадцать лет! Хотя и серийно. В 1990-1991-м раза три-четыре вышли, и сейчас уже второй раз.
Но как бы сделать это порегулярнее?
Чтобы власть не забывала, кто здесь власть.