Обвинение не предъявило никаких доказательств виновности обвиняемых (по делу о теракте в минском метро), кроме признания обвиняемых на предварительном следствии, от которого один из них в суде отказался, как данном под давлением, а второй весь суд молчал.
Какие же существуют доказательства виновности обвиняемых? В частности, объективные доказательства?
Поправка: при повторном перечитывании приговора я заметил два довода следствия — металлургическую структуру стержней и хим. состав взрывчатого вещества (упомянутые на стр. 80-81) по экспертизе ЦСТ ФСБ РФ. Насколько они специфичны, я судить не в состоянии.
Всё остальное укладывается в описанные здесь и далее вопросы.
Сумка описываемая свидетелями, как бывшая у Коновалова, отличается от сумки наблюдаемой на видеозаписи (отсутствие крупной и легко наблюдаемой эмблемы, другой цвет). Чем объяснить этот подлог следствия и его приятие судом?
На одежде Коновалова отсутствуют следы пороха и гари или взрывчатых веществ. Их также нет в смывах с носа, из-под ногтей, с кожи. Какие существуют доказательства, что Коновалов был в метро? Почему следствие отказалось от проведения хотя бы сравнительной экспертизы одежды и кожи тех потерпевших, которые находились в том же месте, где согласно видеозаписи находился подозреваемый?
Милицейская версия того, как были найдены обвиняемые, не выдерживает никакой критики. Начиная с того, что фотографии лица (о которых твердит МВД), заведомо не могли быть получены с видеозаписи ввиду её малого разрешения и неразличимости на них лица. Также утверждение о том, что Ковалёв был замечен в магазине, расходится с утверждением свидетельницы, что он не выходил из дома. Каким же образом в действительности нашли обвиняемых и почему белорусское МВД лжёт о том, как вышло на них?
Опросив 2600 людей, которые когда-либо в прошлом (включая годы назад) разговаривали с Коноваловым или Ковалевым по мобильному телефону, обвинение одновременно решило не проверять звонки по СИМ-карте, которую после ареста Коновалова и Ковалева нашла хозяйка съемной квартиры и принесла следователям, т.е разговоры по СИМ-карте найденной в квартире, где Коновалов проживал непосредственно накакнуне взрыва. Почему?
Ходатайство адвоката установить, кому принадлежит СИМ-карта, кто и о чем разговаривал по этому номеру, может ли эта СИМ-карта иметь отношение к делу, было отклонено судом. (Более того, в приговоре суд постановил эту СИМ-карту уничтожить вместе с другими доказательствами.) Почему?
На видеозаписи из метро человек с сумкой шёл в зримо координированном кольце из нескольких человек. Кто были эти люди?
Почему суду не были предъявлены полные видеозаписи камер наблюдения метро, но только нарезка из разных кадров?
Почему следствие не провело следственный эксперимент незамедлительно после получения признательных показаний Коновалова? Почему следствие отказалось вывезти Коновалова на место совершения преступления и детально повторить на видеокамеру последовательность совершенных им действий непосредственно после его задержания? Зачем следствию нужно было при отсутствии всякой иной доказательной базы рисковать тем, что задержанный изменит свои показания и «уйдет в отказ»? Некомпетентность следствия в данном случае не может быть объяснением (см. статью Петрушкевича), т.к. следствием руководили люди прекрасно знавшие о необходимости проведения в подобных случаях следственных экспериментов.
Сила взрыва, направленность и ущерб, причиненный устройством, по мнению многих экспертов, указывают на профессиональную подготовку преступника. Откуда 25-летний рабочий мог приобрести такую подготовку?
Преступник должен был приобретать необходимые вещества и компоненты для изготовления взрывного устройства. Кроме двух тротиловых шашек, невнятно всплывших по ходу следствия (на которых не было отпечатков пальцев), никаких источников приобретения составляющих для взрывного устройства не было установлено. Две тротиловые шашки сами по себе не могли бы принести такого урона, к тому же следов тротила в квартире найдено не было. Откуда и как обвиняемые получили необходимые взрывчатые вещества?
Почему на видеозаписи следственного эксперимента по сбору бомбы Коновалов собирает её очень неуверенно, и в конце концов собрал другую бомбу, чем была взорвана?
Почему следствием не рассматривалась версия о том, что причинившая наибольший ущерб бомба могла находиться не в сумке, а где-то неподалеку?
Как сообщает Петрушкевич, Ковалева неоднократно вывозили из следственного изолятора отнюдь не для проведения следственных действий. Куда?
Почему не пустили в метро иностранных экспертов?
Почему отменили пресс-конференцию израильских специалистов?
Каковы были мотивы обвиняемых? Коновалов (см. интервью Ханженкова) «отделался казенной фразой: для дестабилизации обстановки в республике Беларусь. А когда его спрашивают на суде: а зачем вам нужна была дестабилизация? Он говорит: на этот вопрос я отвечать не буду.» Амбиции, по свидетельству знавших Коновалова как совершенно неамбициозного человека, также очевидно не могли быть причиной.
Почему на видозаписи допроса Коновалова он выглядит как человек, повторяющий наизусть заученную речь, используя казённые официозные обороты, совершенно не свойственные ни речи рабочих, ни речи молодёжи,- зато представляющие образчик официального стиля, свойственного юристам (например, следователям КГБ, прокуратуры), людям, получившим законченное юридическое образование и имеющим многолетнюю практику работы в соответствующих правоохранительных структурах?
Почему на суде Коновалов и Ковалёв выглядели как люди, находящиеся под воздействием психотропных препаратов? (Которые, как свидетельствует Петрушеквич, белорусская юстиция применяет.)
Не кажется ли странным, что помимо взрыва в метро, Коновалов признался вообще во всех «взрывных» делах произошедших в Белоруссии в последние 10 лет? Точно ли он такой уникум-монополист? Не будет ли более разумным предполагать качество признания по тотальности остальных взрывов примерно соответствующим качеству признания по взрыву в метро?