https://www.funkybird.ru/policymaker

Петр Шкуматов: мы не желаем быть грантососами

Лидер движения синих ведерок Петр Шкуматов пойдет в политику, но не сейчас

«МН» продложают цикл бесед с представителями «новой интеллигенции» — в нашем понимании этого выражения. Очередной «новый интеллигент» в нашем списке — координатор движения «Синие ведерки» Петр Шкуматов.

На встречу с корреспондентом «МН» Шкуматов приехал на своем старом «Ниссане». С ведерком на крыше.

— Вы всегда так ездите?

Привык. Без него, как без бороды, — не хватает чего-то. Только на стоянке снимаю. А то злые люди сдерут и растопчут. Было уже так.

— Если не ошибаюсь, вы занялись общественной деятельностью после того, как на вас наехали.

— Ну да, меня сбила машина с мигалкой. Без малого два года назад. На северо-западе Москвы. Я иногда попиваю пиво. А магазин через дорогу. Я тогда купил много-много пива, шесть бутылок.

— Какого?

— Хугарден» предпочитаю. Сэкономил на пакете, в руках несу — в каждой по три бутылки. Вот сейчас, думаю, во дворе посижу, пивка попью. А была пробка в сторону центра. Обычно я в такой ситуации иду на красный. Ну, машины стоят — чего зеленого ждать? А тут я зачем-то зеленого дождался. Сквозь пробку пробирался, а машину с мигалкой не заметил — она по встречной пробку объезжала. И тут меня — по руке. Так сильно — меня аж развернуло. Зеркалом заднего вида ударил. Больно, пальцы занемели, да хрен бы с ним — меня поразило, что он уехал. Не остановился, не сказал: слушай, парень, ты жив? Извини! Просто по-человечески. Нет, он уехал.

— А что пиво?

— Самое парадоксальное — пиво я не потерял. А чувак, на глазах которого все произошло, машину которого я обходил, он за рулем сидит — и я смотрю на него: свидетелем будешь? Он так пригнулся, макушка торчит только. Ну, мало ли, человек магнитолу выключить хочет или зажигалку потерял. Он поднимает голову, видит, что я на него еще смотрю — опять вниз ныряет. Вот это выморозило меня по полной программе. У меня фантазия хорошая, и я начал воображать. Сел на лавочку, выпил залпом бутылку пива и фантазирую. А что было бы, выйди я на полсекунды раньше? Меня бы капотом сбило. Я отлетаю, шандарахаюсь о другие машины, падаю на землю. А у меня ж в руках пиво — много пива. Предположим, я погибаю. Что бы написали на следующий день газеты? Пьяный переходил дорогу в неположенном месте, водитель правительственной машины ехал строго по правилам. Свидетелей, к сожалению, нет. И вот фотография — труп валяется в осколках бутылок. Меня эта картина настолько захватила, что я решил сходить на акцию синих ведерок. На флэш-моб. Вместе с подругами. Ну, наверное, это было бы мое первое и последнее участие в общественном движении. Если б меня не забрал ОМОН. Акция закончилась, народ стал расходиться, а мы с подругами двинулись в зоопарк. Тут меня и забрали. И я первый раз в жизни попал в обезьянник. А еще, пока ехали, у меня была философская беседа с командиром ОМОНа.

— Про что?

— Про судьбы Родины. Про то, что поможет стране. Он говорил такие жесткие вещи, что это не для интервью. Да, и с этого момента моя жизнь перевернулась. Эти два события внутренне изменили меня. До этого не было цели заниматься общественной деятельностью, выступать на митингах, давать интервью.

— А чем вы занимались в прежней жизни?

— Я — химик. Молекулярная генетика, молекулярная биология. Только у нас за науку не платят. Поэтому работал в «Макдоналдсе», потом занимался сотовой связью. Но я не могу рано вставать, работать в офисе до звонка. Ушел во фриланс, занимался интернет-маркетингом. Все шло к созданию собственного бизнеса. И если бы не этот перелом жизни…

— Посадили в обезьянник, отпустили, что дальше?

— А потом я познакомился с большим количеством ребят, которые участвовали в «Синих ведерках». У людей кипел креатив, мы придумывали разные акции. «Синие ведерки» всколыхнули общество. Тут же появились желающие накинуть на нас узду — Ассоциация автомобилистов попыталась нас рейдерски захватить. Их начальник вызвал наших активистов и сказал: будете согласовывать акции «Синих ведерок» со мной, я тут главный. Его послали. Короче, скучно не было. Но вскоре люди наигрались в синие ведерки и стали массово разбегаться, уходить из сообщества. На акции приходило сто-двести человек, совсем мало. Остались самые стойкие. Серьезные люди предрекали скорую смерть ведеркам, но если мы уйдем под их крыло — все будет хорошо. Их мы тоже послали. Мы не хотели бросать начатое, мы почувствовали родство какое-то. Мы понимали, что формат флеш-мобов себя исчерпал, надо что-то другое придумывать. И мы совершенно естественно пришли к правозащитной деятельности. Сначала была история с Тельманом Исмаиловым, охранники которого напали на водителя на МКАДе. Мы подняли шум в прессе, в интернете. Нам очень помогали сами товарищи с мигалками, они гневно отвечали: «Ездили и будем ездить с мигалками, нас не е…т, мы вас лучше». Это вызывало аллергию в обществе, это играло на популярность ведерок. Мы бросили клич — устанавливайте видеорегистраторы, мы стали подавать жалобы в ГАИ… И в конце 2010 года ведерки снова пошли в рост. Скептики были посрамлены. Я стал мелькать на телике, и начались проблемы с моими работодателями. Им стало боязно, и с начала 2011 года я без работы. Тут вы спросите, на что же я живу.

— На что же вы живете?

— Зае…ся объяснять. Я не самый глупый человек, и зарабатывал хорошо. А поскольку запросы мои невелики, я трачу мало, и скопившуюся сумму растянул на год с небольшим. Собственно, сейчас мои финансовые накопления заканчиваются. Но мы сейчас на базе ведерок сделаем общественную организацию, сможем привлекать членские взносы, пожертвования.

— Когда вы ее зарегистрируете?

— Хотели в начале марта — не вышло. Потому что все делаем в свободное время. Пишем уставные документы. Нам помогают ребята юристы. Надеюсь, подадим документы в конце марта. Это будет новая версия ведерок. Очередная трансформация. Сперва был флеш-моб. Это первая версия, так сказать, 1.0. Прикольные автопробеги, пешеходные акции, эпатаж. Но как любой эпатаж, он быстро приелся. Дальше мы стали взаимодействовать с ГАИ, с прокуратурой, чтобы отлавливать неприкасаемых нарушителей. Это ведерки 2.0. А третья версия — мы начали заниматься правозащитной деятельностью. Скажем, депутат Орансон, который сбил на переходе жителей Уваровки, за то, что не уступили дорогу его автомобилю. Петр Дмитриев, который из потерпевшего превратился в обвиняемого. Водитель троллейбуса Ногина из Кирова, которую судят за то, что она не совершала.

— И как много у вас судебных побед?

— С Орансоном мы выиграли, с Петром Дмитриевым — суд из стадии прений вернулся к судебному следствию, с Ногиной мы стоим до конца. Какая-то движуха идет. Это деятельность, которая состоит из маленьких побед и маленьких поражений.

— Сейчас будет версия 4.0.

— Да, когда у нас будет счет и легальная возможность привлекать финансирование, тогда мы будем заниматься не тремя делами одновременно, как сейчас, а двадцатью. При этом уже довольно много адвокатов, которые готовы помогать нам за символические деньги. Как написал один, я готов работать за бензин.

— Вы стали выступать на митингах. От «Синих ведерок» до политики один шаг?

— Я вошел в «Лигу избирателей».

— Вас позвали?

— Тут не так. Одна идея пришла сразу многим. Оле Романовой, Акунину, Парфенову, мне, хотя я не был знаком с этими людьми. Все ж понимали: должно появиться некое неполитическое объединение, которое не ставит перед собой цели борьбы за власть, а которое будет позиционировать себя в роли некоего арбитра. Когда команды бегают по полю, нужен арбитр, иначе все перессорятся. И этот арбитр должен быть максимально неангажирован. Люди должны ему доверять. Он должен быть узнаваемым и уважаемым. Все это мы обсуждали в рамках своего маленького кластера, в интернет-сообществе. А потом Оля Романова позвала нас всех в кафе и объединила. И мы сделали «Лигу избирателей». Это не политическая история.

— И все же в политику вы одной ногой ступили.

— Политика это не то, чем я хочу заниматься. В нашей стране политика — это очень сильно испорченный термин. Как только человек идет в политику, с ним начинают происходить неприятные метаморфозы. И все нынешние политики, эти унылые лица — уже всех заколебали. Я уверен, они скоро уйдут, и вот тогда можно будет подумать о политике. А лезть в эту банку с пауками сейчас — желания нет никакого. Там тухлый воздух.

— Ладно, эти уйдут, на их место придут такие же. А вы будете снова ждать.

— Я знаю людей, которые придут на смену. Вы их не знаете, а я знаю. Этих людей еще нет на публичном пространстве. «Синие ведерки» породили огромное количество тех, кого стали называть «новыми интеллигентами». И о которых вы скоро узнаете. Я не про себя — это Данила Линдэле, Юрий Антипов, Леша Дозоров, многие другие. Они думают по-другому, по-честному, у них мозги иначе устроены. Мы не хотим набивать деньгами карманы, мы хотим помогать людям.

— А ваша новая общественная организация будет называться по-прежнему «Синие ведерки»?

— Нет.

— Но это же бренд.

— Понимаете, Путин обещал запретить мигалки. Поэтому «Синие ведерки» обещали закрыться за ненадобностью. И тут опять возникает организация с тем же названием. Это неправильно как-то.

— Значит, теперь вы будете зарабатывать на жизнь нонпрофитом.

— Простите, а что такое нонпрофит?

— Некоммерческая деятельность.

— А! Ну да.

— Вы умеете добывать гранты?

— Гранты? Нет, никогда! Это такое унылое говно, от которого нас воротит. Вот я прихожу к юристу, он руки потирает, говорит: отличная идея! Я подготовлю вам документы за такое-то количество процентов от гранта. Я говорю: стоп, мы хотим заниматься реальной деятельностью. Он смотрит на меня: вы первый человек, который хочет заниматься реальной деятельностью. Мы не желаем быть грантососами. Мы не желаем пилить бабки. Репутация дорогого стоит. Нашу общественную организацию будут финансировать сами граждане. Если люди накидали нам двадцать тысяч рублей, значит, потребность общества в наших услугах на двадцать тысяч рублей. Если люди накидали двести тысяч — значит, так надо людям.

— Вы идеалист.

— Я идеалист, но это не мешает мне жить