Я вернулась в Париж после двух недель в Москве. Двух недель после «триумфа власти» в чистейшем стиле пропутинских митингов, после двух антипутинских демонстраций с белыми лентами, после чрезмерного использования силы бойцами спецподразделений полиции, репрессий и арестов оппозиционеров.
Я вернулась из Москвы, которую держат под контролем выставленные на главных проспектах и площадях города солдаты и полицейские. Все это больше напоминает мне оккупированный мятежный город, а не славную столицу победоносного Путина, который опять возвращается в президентское кресло на уже третий по счету мандат. Зная Путина, я уверена, что он никогда не забудет, что получил в Москве меньше 50% в первом туре. Зная Москву, я уверена, что город никогда не перестанет напоминать ему о том, что здесь победить ему не удалось.
Я уехала из Москвы в тот момент, когда двое моих друзей, журналистка Ольга Романова и ее муж бизнесмен Алексей Козлов, предстали перед судом, который должен был признать Козлова невиновным или отправить его назад в тюрьму. За полгода до этого Верховный суд отклонил обвинения против Алексея со стороны его бывших партнеров и потребовал провести новый процесс. Его приговор сократили с восьми до пяти лет, а самого бизнесмена выпустили на свободу на время разбирательства в суде, который в прошлом уже вынес ему обвинительный приговор. Кто всерьез может поверить, что судья скажет: «Да, мы допустили ошибку»?
Когда я вылетала из Москвы, судья уже начал зачитывать обвинительный приговор. Приземлившись в Париже, я увидела, что мой телефон был забит sms рассылками от друзей: «Алексея взяли под стражу в зале суда и отправили в тюрьму еще на полтора года».
Разумеется, Козлов — не Ходорковский, и решения по его делу принимает не Кремль. В каком-то смысле, может быть, это и хуже. Система защищает сама себя… Здесь нет больше места правосудию. И как только вы становитесь узником этой системы, то не можете больше представить аргументы в свою защиту. Если суд хочет признать вас виновным, то не будет принимать во внимание ваши аргументы, проводить следствие, допрашивать свидетелей, прислушиваться к адвокатам. Он внимает только обвинению и прогибается под него. Вы бессильны перед лицом машины, которая не стремится докопаться до истины, а пытается использовать любую возможность, чтобы защитить себя, своих судей, прокуроров и их решения, пусть даже они совершенно неверны.
Кризис доверия общества имеет большое значение и несет в себе огромную опасность. Помимо Ольги и Алексея в зале суда собрались сотни человек, чтобы узнать приговор. Все они, разумеется, следят за ходом дела и прекрасно знают обо всех его подробностях. Сама Ольга рассказала о положении ее мужа широкой общественности. Тысячи или даже миллионы людей отслеживают развитие событий в интернете. Дело Козлова значилось в списке требований во время протестов в Москве. Пришедшие в суд люди не теряли надежды, хотя и знали, что должно произойти. И после оглашения вердикта никто во всем мире не мог убедить их, что решение было справедливым.
Все больше и больше людей в России считают президентские и парламентские выборы несправедливыми: люди перестали с безразличием смотреть на происходящее и пошли наблюдателями на выборы, чтобы лично убедиться в качестве их проведения. Все это для того, чтобы собрать доказательства в подтверждение своих слов о нечестности выборов. Российский народ больше не верит в полицию, потому что видит тысячи примеров коррупции, несправедливости и насилия. Люди больше не верят телевидению, которое является влиятельнейшим СМИ в России: оно обманывает и ведет себя нечестно. Самое главное, люди перестали верить в правосудие. Они понимают, что не в силах добиться его в суде, где у тандема судьи и прокурора развязаны руки, и они могут делать все, что угодно, не считаясь с чьим-либо мнением.
Все это говорит о том, что россияне больше не верят в государственные институты и имеют для этого самые веские основания. Они понимают, что никто, совершенно никто в этих институтах не может защитить граждан.
Если создатели этой системы все еще не поняли этого, тем хуже для них. Крушение доверия к государственным институтам намного шире и опаснее любого протестного движения в центре Москвы. Но Путину на это наплевать. Он уверенно движется к точке невозврата, если, конечно, она уже давно не осталась позади.