Освобождение Андрея Санникова и Дмитрия Бондаренко на какое-то время положит конец дискуссии о том, работают ли еэсовские санкции в отношении белорусского режима. Большинство людей в нынешней ситуации вряд ли станет прислушиваться к объяснениям типа «после не значит вследствие».
Однако само по себе решение о введении санкций стало не столько проявлением, сколько следствием произошедших ранее изменений в треугольнике Россия-Белоруссия-ЕС. Что именно произошло, нуждается в пояснениях. Позволю себе предложить возможную интерпретацию.
С моей точки зрения, ЕС кардинально поменял свой подход к Белоруссии. Целью его нынешней политики является не достижение конкретных целей в форме политической и экономической либерализации в стране, а спасение собственного лица, предъявление доказательств способности проводить или хотя бы имитировать политику, основанную на ценностях, а не на так называемых прагматических интересах. В этом контексте ограниченные санкции — вариант беспроигрышный, и с этим придется смириться тем партнерам Белоруссии из числа стран ЕС, которые понесут какие-то экономические потери. А поскольку борьба больше не ведется за «сердца и души» самих граждан Белоруссии, а лишь за собственный имидж, то менее весомыми становятся опасения в консолидации сторонников режима. Пусть консолидируются — мы принципами не торгуем.
Почему это произошло? Ключевым при ответе на этот вопрос может быть слово «бессилие».
Во-первых, стало окончательно ясно, что политика диалога с Минском результатов не приносит. Ведь после разгона акций протеста 19 декабря 2010 г. и репрессий в адрес оппозиции никакой изоляции официальной Белоруссии не произошло. Совсем наоборот, Минск продолжали посещать высокопоставленные европейские чиновники, послы как ни в чем не бывало вручали верительные грамоты вроде бы не признанному ЕС в качестве главы государства «гражданину Лукашенко». Известны случаи, когда находящиеся на визовом стоп-листе фигуры въезжали в шенгенскую зону. В Хельсинки, к слову, в феврале 2012 г. открылось посольство Белоруссии, которого там раньше не было. Как-то не похоже на изоляцию. Но вся эта ставка на «ползучую» нормализацию отношений закончилась новым обострением — высылкой польского посла и солидарным отъездом остальных, запретом на выезд из страны гражданских и политических активистов, продолжающимися издевательствами над политзаключенными. То есть по-старому (по-хорошему) явно не получилось.
Во-вторых, ЕС, по сути, расписался в своей неспособности предложить Белоруссии — как режиму, так и его оппонентам — четкое и понятное видение будущих двусторонних отношений. Если членство в ЕС одинаково не светит ни белорусской диктатуре, ни белорусской демократии, то добиваться либеральных изменений трудно и конкретный сегодняшний пряник должен быть достаточно большим. Никакими «диалогами о модернизации» его не заменить.
В-третьих, по разным причинам начала проваливаться вся политика «восточного партнерства». В белорусском случае это имело прямое дипломатическое выражение. На Варшавском саммите партнерства Европейскому союзу не удалось добиться осуждения Минска со стороны других региональных участников.
Наконец, и это особенно важно, свою роль сыграли московские лоббисты на жаловании и по убеждению. После декабря 2010 г. не было недостатка в аналитиках, которые на все лады убеждали европейцев, что без Москвы в Белоруссии сделать ничего нельзя, что Москва все равно там всех спасает и все контролирует, что собственность в любом случае уплывает в руки российских хозяев, но что, вообще-то, это и к лучшему, потому что российская экономика более рыночная и современная, а теперь еще и живущая по правилам ВТО.
Несколько лет назад, когда на Западе опасались «возрождения агрессивной имперской России», аргументы такого рода могли привести к действиям, направленным на поддержку белорусского суверенитета, чем, надо отдать ему должное, Александр Лукашенко неоднократно и умело пользовался. Но сегодня Россию боятся гораздо меньше. Поэтому если она «прирастет» лукашенковской Беларусью и возьмет ее на свой кошт, трагедию из этого никто делать не будет. Уж кто-кто, а ЕС хорошо знает, что бывает, когда к себе присоединяют маленькие и не очень богатые страны. К длинному списку проблем в отношениях с Москвой прибавится еще одна — так ради бога. По сравнению с грузинским белорусский вопрос потенциально не такой уж и болезненный.
Представляется, что именно эту перспективу явственно видел перед собой Александр Лукашенко, когда принимал решение об освобождении Санникова и Бондаренко. Он ведь не может не отдавать себе отчета в том, что, на словах поддерживая его в конфликте с Западом, Москва не упустит возможности воспользоваться нарастающей изоляцией режима для продвижения собственных интересов.
Впрочем, не исключено, что у Лукашенко была и еще одна причина серьезно отнестись к недавним решениям Брюсселя. Дело в том, что ЕС показал, что санкции могут стать действительно массовыми. Да, сегодняшние меры легко обходятся, но если визовые запреты распространятся уже на тысячи физических лиц и десятки компаний — а в принципе ничто не мешает внести в списки любого сотрудника правоохранительных органов, составляющих аппарат подавления инакомыслия, и любого бизнесмена, «договорившегося» с режимом и тем самым поддерживающего его, — ситуация изменится. Не все внутри согласятся работать и укреплять осажденную крепость, а международный бизнес получит сигнал, что строить гостиницы лучше в других местах.
Итак, ЕС получил доказательство, что политика, основанная на принципах, может работать. Лишив белорусский режим пространства для маневра, оставив его один на один с Москвой, от Минска удалось добиться уступок. Теперь важно сохранить принципиальность, не вступать в торг за судьбу остальных заключенных, а продолжать требовать их безусловного освобождения.
Неясным остается вопрос, как будет реагировать Москва на жест белорусского лидера, явно свидетельствующий о его желании нормализовать отношения с ЕС. Иными словами, следует ли ожидать от Кремля каких-то шагов, которые привязали бы Белоруссию к России окончательно? Произойдет ли в ближайшее время массовый переход к российским собственникам пресловутого белорусского «фамильного серебра»?
На мой взгляд, скорее нет. Лукашенко потому и борется, что не попал еще в ситуацию безальтернативной зависимости от Москвы и сдаваться не собирается.
Социологические исследования показывают, что режим прошел пик непопулярности. Девальвация белорусского рубля принесла положительный макроэкономический эффект. Жизненно важные экономические субсидии от России — газ по низким ценам, облегченный доступ к российскому рынку и огромную сумму в 2,5 млрд долларов за половину «Белтрансгаза» — Минск получил в обмен на все те же хорошо известные заверения в геополитической лояльности. Мелкие подачки в виде кредитов от ЕврАзЭС в обмен на реальную приватизацию ему теперь не очень-то и нужны. А большой куш ему, похоже, не предлагают, потому что разумные пределы цены за искомую белорусскую собственность и даже за вхождение в Россию «шестью областями», несомненно, существуют.
В историю же о готовности Москвы сместить белорусского лидера верится с трудом. И не потому, что позапрошлогодняя кампания по подрыву имиджа «крестного батьки» не особо повлияла не его внутриполитические позиции и у России не осталось другого выбора, кроме как договариваться и восстанавливать систему субсидий. Не потому, что способности мобилизовать союзников внутри России, которых он защищает «от танков НАТО под Смоленском», Лукашенко отнюдь не утратил. А потому, что, с точки зрения Москвы, замену Лукашенко найти крайне трудно. Вполне вероятно, что новый лидер воспользуется ситуацией для проведения собственной перезагрузки в отношениях с Западом либо, при всей своей лояльности, просто не сможет выполнить взятых на себя обязательств.