Я уже не могу слышать о патриотизме и военной реформе. Вопрос офицеру: «Патриот ли вы?» — считаю оскорбительным, а вопрос: «Что вы думаете о военной реформе» — из области всеобщей профанации. Почему?
Начнем с первого, потому что ответ на него очень короткий.
Спрашивая у офицера, патриот ли он, спрашивающий допускает существование, по крайней мере, двух вариантов ответа, а офицер такой возможности даже не предполагает, он никогда не задумывался над тем, что существуют еще какие-то варианты. В результате офицер растерян, он не знает что отвечать. Растерянный офицер — жалкое зрелище. Жалкое зрелище оскорбляет.Ответ на второй вопрос длиннее.
Когда в 1990 году я впервые услышал о том, что нужна реформа, я понял, что той армии, в которой я служил, больше не существует. Что означает для любого военного подразделения слова «военная реформа»? Они означают конец боевой подготовки. Теперь все будут сидеть, и ждать прихода реформы — никто ни черта не будет делать. А зачем? Ты сегодня построишь, а завтра придут и сломают.
И вот в этом состоянии — «завтра сломают» — российская армия находится уже 20 лет.
И правильно сказал Медведев о конце реформы в армии — ремонт можно только прекратить.
Да и сделано уже очень много — «повысилась мобильность вооруженных сил».
У нас повышение мобильности объявляется. Объявил — повысилась. А насыщение ВС новейшими образцами техники достигло к 2011 году долгожданных 16%.
Вот с этими процентами и будем сдерживать, например, 200-миллионную армию Китая.
Наш один миллион против их двухсот. Двести на одного — нормальное соотношение.
Тут-то и пригодятся наши новейшие образцы техники, наши 16%. Если в день уничтожать по 1 миллиону, то на все это безобразие уйдет 200 дней — вот и вся война.
Кстати, предложенная новейшая структура — округа Западный, Южный, Центральный и Восточный — способны нам все это обеспечить. Легко. Кто-нибудь проверял это? Нет. Может быть, проводили учения? Проводили. К слову, и китайцы тоже проводили. Их маневры по переброске армий на 1000 километров в кратчайшие сроки впечатляют. Наши — нет.
И потом — чем перебрасывать части? Наша железная дорога, идущая вдоль китайской границы, перерезается на «раз, два, три». Самолетами? По воздуху?
Справка: из 1800 самолетов 1200 не могут подняться в воздух. А 7 только что созданных «авиационных баз с мощной инфраструктурой» — это по 3 эскадрильи на каждую (максимум). Перемножаем быстро и получаем — 21. Площадь России — 17 миллионов 98 тысяч кв. км. Быстро делим на 21 эскадрилью — по 814 тысяч кв. км на каждую — конечно, защитим. Керосин только подвезем как-нибудь. Из 1223 аэродромов осталось в строю только 120. Взлетно-посадочных площадок — из 1600 осталось 60.
А как у нас дела с ПВО? Чудесно. Поступление новой техники в ПВО прекратилось в 1994 году, а возобновилось в 2007. 13 лет прошло. Все сгнило. В ПВО теперь у нас «дыры». Самый неприкрытый участок — надо же, опять рядом с Китаем! — между Хабаровском и Иркутском — 3400 км. Не прикрыты с воздуха — Омск, Пермь, Ижевск, Челябинск и так далее — можно продолжить. А некоторые дивизии РВСН с воздуха можно расстреливать просто с частного самолета.
Сухопутные войска — 10 армий по 3-4 бригады в каждой. Но в Чите только одна бригада — от Уде до Белогорска — на 3 тысячи км. Если китайцы ее вдруг начнут искать, то им придется пройти не одну тысячу километров.
Но, возможно, у нас с боеготовностью все чудесно? Конечно. Проверим? Для проверки нам понадобится только 4 офицера Генштаба. Они должны явиться в любую бригаду, встать там по углам и объявить внезапно полную боевую готовность. После этого они засекают время. Если та бригада не через час, а через несколько суток будет готова к переброске «на потенциальный театр боевых действий», я очень (ну, просто очень) удивлюсь.
Бригада в сравнении с полком неповоротлива — это, по сути, полк со всей начинкой дивизии — ее в мирное-то время трудно сдвинуть, что уж говорить о войне.
А, впрочем, все можно будет увидеть даже на штабных учениях — старая организация сражается с новой организацией. На картах. Штабные игры. Практика — критерий истины. Проводились такие учения? Нет.
Но, возможно, у нас есть еще РВСН — ракетные войска стратегического назначения? Конечно! Именно они и покажут врагу кузькину мать!
РВСН состоят из: боевые железнодорожные ракетные комплексы, ракетные комплексы шахтного и мобильного базирования. Боевые железнодорожные ракетные комплексы (БЖРК) — во времена Горбачева их поставили на прикол, во времена Ельцина подсвечивали маячками — чтоб американцы их случайно не потеряли из виду, во времена Путина — уничтожены. Кроме того, во времена Путина уничтожены лучшие ракетные дивизии с ракетными комплексами «Сатана» (западная терминология). Они способны были преодолевать любую ПРО, о совершенствовании которой на территории Европы так трогательно в последнее время все размышляют.
Но, возможно, у нас есть еще АПЛ — атомные ракетные подводные лодки стратегического назначения (РПК СН). Есть. Осталось кое-что. В 1991 году их было 55. К 2015 году не останется ни одной. Но вошли и еще войдут в строй новые. Войдут. А как же! Вот только ракета «Булава» обладает дальностью в 8000 км, в то время как старинная ракета «Синева» — 12000.
Стратегические бомбардировщики? Осталось 13 ТУ-160 и 63 ТУ-95МС — но они давно исчерпали свой ресурс.
Система военного образования — у нас разрушена система военного образования.
Военная академия Генштаба — краса и гордость. Где она? Превращена в шестимесячные курсы.
Военная наука? У нас нет военной науки.
ГРУ — главное разведывательное управление? У нас практически уничтожено ГРУ.
ОПК — оборонно-промышленный комплекс? В тяжелейшем состоянии. К постели этого больного впору вызывать священника.
Вывод?
Вывод сделают военные аналитики НАТО: «В результате проведенных реформ Вооруженные силы России не способны более успешно решать задачи даже в локальных конфликтах, российская армия не имеет достаточного количества транспортных средств для переброски войск на большие расстояния, не имеет достаточного количества самолетов и пилотов, умеющих летать при любой погоде, нет единой информационной системы. В армии не хватает даже солдат и, кроме того…» — можно даже не слушать, что там у нас есть «кроме того».
Все и так понятно.