https://www.funkybird.ru/policymaker

О гибели развитого социализма: к 20-летию распада СССР

Двадцать лет назад перестала существовать страна, в которой я родился и вырос. Оглядываясь назад, осознаю, что гибель сложившегося к середине 80-х годов строя, называемого «развитой социализм», была закономерной.

Неизбежной столь кардинальную ломку назвать нельзя, поскольку в этом процессе была велика роль «творчества» отдельных руководящих личностей, одна из которых отметила в этом году свой 80-летний юбилей в благодарном и благодатном Лондоне. Глядя на Китай, мы понимаем, что мог существовать иной путь, и мы говорили бы сейчас не о гибели и распаде, а о, например, трансформации или реформировании. Но это, разумеется, был бы уже не тот «развитой социализм», который существовал в позднем СССР.

Советский Союз стоял на идеологическом фундаменте марксистско-ленинской философии и политэкономии, основными догматами которых были материализм, общественная собственность на средства производства и классовый характер общества. Религиозный характер социалистической идеологии, основы которой принимались за истину a priori («учение Маркса всесильно, потому что оно верно»), затруднял критический анализ действительности и проведение реформ – они должны были обосновываться учением и не противоречить ему. Поскольку официальная «истина» была разбросана по многотомному собранию «первоисточников» всегда можно было найти аргументы против тех или иных преобразований, обвинив инициаторов в ереси отклонения от «генеральной линии». Это создавало мощную инерцию в системе, которая в результате была неспособна оперативно реагировать на потребности в переменах. Реформы Горбачева были запоздалыми и, мягко говоря, неумелыми.

Основной политико-экономической характеристикой социализма и его экономической основой являлась общественная собственность на средства производства. При этом частная собственность (на предметы потребления) в СССР существовала, но называлась не частной, а личной — для того чтобы подчеркнуть, что социализм и частная собственность несовместимы, а также чтобы различать производственные и непроизводственные виды собственности. В теории средства производства и предметы потребления разделяются легко, но в реальной жизни граница между ними может быть также легко стерта. Домашняя швейная машинка превращается в средство производства, как только швея начинает шить не для себя, и получает за свой труд вознаграждение, тем более, если она нанимает помощника для работы.

Явным противоречием нашего «реального социализма» являлся запрет на частно-индивидуальную предпринимательскую деятельность, с одной стороны, и желанием (внутренней потребностью) некоторых активных индивидов работать на себя и для себя, с другой. Такая самостоятельная деятельность запрещалась, поскольку не соответствовала базовым принципам, по которым было организовано общество. Данный запрет – частный пример социалистического общественного устроения, которое жестко сковывало инициативу и самостоятельность человека, заключало его в тесные для него рамки.

Многие скажут, что советское государство накладывало запреты на разрушительные для морали и общества линии поведения. Действительно, система ограничений и запретов необходима для существования любого социума. Она вырабатывается веками и, подкрепляясь традицией, а также государственным насилием, служит защитной оболочкой, предохраняющей общество от разрушения. Проблемы нынешней России во многом связаны с тем, что такая защита нарушена, выработанные в истории нормы релятивизируются, а зло воспринимается как норма. Тем не менее существовавшие в СССР формы «принудительной аскезы» были чрезмерными, напоминающие в некоторых чертах религиозное сектантство, ограничивающими свободу воли человека, что, в конечном счете, вылилось в то, что вылилось – плотину прорвало, грязь всплыла на поверхность.

Вспомним о постулате марксистско-ленинской философии, в соответствии с которым бытие определяет сознание. Его ошибочность заложила порок в фундамент социалистического общества, и способствовала гибели развитого социализма. Согласно ему существующий порядок определяет сознание человека, а поскольку порядок создан по лекалам «единственно верного учения», то он является совершенным, передовым. Соответственно, и сознание людей, сам человек становится таким же.

Разумеется, в философии взаимодействие бытия и общественного сознания не понималось так плоско. Трудности воспитания нового человека – строителя коммунизма осознавались, и для его «формирования» прилагались значительные усилия. Тем не менее такой взгляд на социальную антропологию глубоко укоренился в головах правящей элиты, все более отдаляющейся от реалий. Вроде бы стоящее на материалистической основе социалистическое мировоззрение все больше скатывалось в вульгарный «идеализм» — идеологическая конструкция выдавалась за сущее. При этом, как отмечалось выше, возможности критического анализа бытия были ограничены.

Безусловно, бытие влияет на сознание, но и сознание влияет на бытие. То, что ежеминутно происходит, творится также и человеками, коллективно созидающими или разрушающими окружающую действительность. В этом смысле христианское учение о греховной и противоречивой природе человека точно объясняет произошедшее с нашим социализмом. Хотели как лучше, сконструировать мир по новой «библии», но не учли падшего «человека-подлеца», который почему-то не стал соответствовать новому бытию и «истине всесильного и верного учения», оставшись со своим «отсталым сознанием».

Во многом отсюда произошли экономические неурядицы социализма, которые, к сожалению, дискредитировали и то рациональное, что было в организации социалистического общества.

Теоретически социализм, по сравнению с капитализмом, более рациональный строй, который позволяет более эффективно (и экономично) мобилизовать ресурсы для производства продукции. В случае капиталистической конкуренции множество производителей создает аналогичную продукцию (один и тот же товар) и воюет за рынок сбыта. Действительно, с точки зрения народного хозяйства в целом, не очень рационально, если сотни субъектов производят одинаковый шоколад в тысяче разных оберток. При этом ресурсы используются не только для собственно продуктивной деятельности, но и для конкурентной борьбы, в результате которой, к тому же, побеждает не обязательно самый качественный продукт. Выигрывает тот, кто зубастее. В нынешней России это «соревнование» принимает порой крайние, военные формы, далекие от игр джентльменов. Социализм уничтожает подобную конкуренцию, а для производства одного вида продукции может мобилизовать большие ресурсы (как бы суммируя инвестиционные усилия разрозненных капиталистических производителей), что в условиях отсутствия транзакционных издержек, характерных для свободного конкурентного рынка, может привести к большему выпуску продукции (или сокращению удельных издержек).

При этом, однако, здесь вновь недостаточно учитывается одно критически-важное обстоятельство: человек. Такая система может работать эффективно при условиях, что все ее участники являются единомышленниками, разделяют общие ценности, и вектор их действий направлен в одну сторону. Подобные принципы хозяйственной организации могут подойти для общины или коммуны, но для более крупного и сложного социума выполнение названных условий труднодостижимо — даже с учетом общей официальной идеологии, большого аппарата «жрецов», эту идеологию внедряющих, и усилий по воспитанию «строителей коммунизма».

Отсутствие конкуренции между производителями не всегда делает возможным адекватное реагирование на предпочтения потребителей, которые, к тому же, по мере расширения информационных потоков, в СССР все больше формировались под влиянием внешних примеров. Более того, отмена конкуренции производителей не означает исчезновения конкуренции между человеками, преследующими свои эгоистические интересы.

Выпуск промышленной продукции (также как и оказание услуг) обеспечивался людьми, которые, как обычно бывает с людьми, имели слабости и страсти, работали не только ради идеи, но и для обеспечения домашнего уюта и удовлетворения честолюбия. Поскольку основной оценкой успешности руководителя являлся рост производства, ввод новых мощностей и т.п., то люди и «гнали вал». Нужна ли их продукция экономике, потребителю, каково ее качество – об этом думали во вторую очередь, главное – «план по валу» выполнить. Цели экономики оказались подменены.

Развитие заместилось формализмом. Ну и захлебнулась экономика от таких ложных мотиваций. Действительно нужное «ускорение» 80-х обернулось разбазариванием капитальных вложений, застывших на просторах СССР многочисленными «недостроями».

Явное отличие реального социализма от провозглашаемого идеала в сочетании с ослаблением железного занавеса привело к потере обществом веры в идеалы и власть, призванную обеспечить соответствие деклараций и реальности. Энтузиазм первых строителей коммунизма-социализма сменился цинизмом предперестроечной поры. А какие свершения возможны при разлитом в обществе цинизме?

Построение земного рая, заменившее искания труднопостижимого царствия, которое не от мира сего, соблазнило многих. Ради светлой идеи они отказались от сегодняшних благ. Проблема в том, что такой отказ не может длиться вечно. Когда идеал, вроде бы вот-вот должный установиться на земле, все время ускользает, рождается скептицизм и разочарование, что сказывается на результативности усилий. Возникает петля – возникший цинизм ослабляет усилия, а их ослабление отодвигает идеал во все более расплывчатое будущее.

Капитализм более приземлен и прагматичен. Он не ставит высоких целей, эксплуатируя человеческие страсти. В основе современных законов экономики — рациональное поведение «экономического человека» с его нехитрыми смыслами: купить (произвести) дешевле – продать дороже, потребить побольше, надуть убедительней, потешить гордыню. Этот идеологический фундамент досконально проработан легионом ученых-экономистов, высчитавших на основе этих «ценностей» соответствующие экономические закономерности.

При анализе нашей новейшей истории часто подчеркивается предательство правящей верхушкой принципов и идеалов, которые она была призвана охранять. Действительно, многие представители советской элиты (номенклатуры) нарушили общественный договор, продав идеалы, которые они были поставлены охранять, за «чечевичную похлебку». Если бы они, все, как один, жили и действовали «по-ленински», то есть работали бы не на себя, а на общество, не делали бы гешефты за спиной у народа, то и система бы работала. Такая сослагательная постановка очень привлекательна, но это привлекательность утопии.

Роль личности в истории высока, так же как на микро-уровне высока роль управляющего всяким делом, от решений которого зависят жизненные повороты предприятия. Проблема в том, что в отличие от управления фирмой, отбор людей на позиции руководителей государства осуществляется с помощью более сложных механизмов и по менее четким критериям. Совсем не обязательно система «властных механизмов» должна поднимать на вершины лучших. Вокруг власти всегда вертится огромное количество шлюх, соответственно, чисто статистически более высока вероятность того, что «истеблишмент» формируется в значительной степени из них. Если бы все люди были бы идеальными — идеально честными, порядочными, добросовестными и т.п., мы бы жили в совершенно другой среде.

Здесь уместно вспомнить теоретика «христианского социализма», Ф.Кавелина, писавшего: «Допустим, что все население Советского Союза с одной стороны и Соединенных Штатов с другой – возымело бы твердое намерение жить в строгом соответствии с Евангелием… Что произошло бы с социальными системами в той и другой стране? Совершенно очевидно, что в силу прекращения конкурентной борьбы и классовой эксплуатации, а также полного падения спроса в таких отраслях производства, как «индустрия наслаждений», индустрия роскоши, военное производство, капиталистическая система немедленно прекратила бы свое существование. Что же касается социализма, то столь же очевидно, что в случае всеобщей нравственной Евангелизации социалистическая система достигла бы величайшего расцвета, ибо все стали бы добросовестно работать, справедливо распределять и умеренно потреблять. Ясно, что это привело бы к невиданному росту общественного богатства. Основное НРАВСТВЕННОЕ различие между капитализмом и социализмом как раз в том и состоит, что капиталистический способ производства ЭКОНОМИЧЕСКИ нуждается в грехе (алчности предпринимателей и развращенности потребителей), а социалистический способ производства ЭКОНОМИЧЕСКИ нуждается в добродетели (честность, бескорыстие, справедливость)».

Строители социализма руководствовались благими намерениями, привлекательной, высокой идеей: ликвидировать эксплуатацию человека человеком, построить справедливое общество (это, разумеется, обобщение, описывающее общий идеологический настрой советского периода, очевидно, что те или иные «менеджеры революции» удовлетворяли также и свои личные властные и проч. амбиции). Сама идея не нова, но в образе марксистско-ленинского учения этот хилиазм перестал быть нематериальной субстанцией, обрел плоть и кровь, трансформировался в применимую и примененную к жизни технологию построения невиданного прежде на земле справедливого строя. Гладко не получилось. Мы знаем, чем вымощена дорога в ад, а также «парадоксальный, но воочию явственный факт…: все горе и зло, царящее на земле,… по меньшей мере на 99 % суть результат воли к осуществлению добра, фанатической веры в какие-либо священные принципы, которые надлежит немедленно насадить на земле, и воли к беспощадному истреблению зла; тогда как едва ли и одна сотая доля зла и бедствий обусловлена действием откровенно злой, непосредственно преступной и своекорыстной воли» (С.Франк).

Строительство социализма предполагало в соответствии с классовой теорией, что физически очистив землю от эксплуататоров (зла) и их опоры (частной собственности), бывшие эксплуатируемые (назначенные быть проводниками добра) создадут земной рай (коммунизм). Такой поверхностный взгляд на человека и общественное строительство встречается нередко: чтобы добро восторжествовало, чтобы мир стал правильным и справедливым, нужно чтобы хорошие уничтожили всех плохих. Перенос правил паразитологии в область общественных отношений не всегда приводит к благу человека и социума.

Означает ли все сказанное, что, разрушив СССР, и отказавшись от социалистических принципов хозяйствования, мы вышли на «столбовую дорогу цивилизации», вернулись к «нормальному обществу»? Увы, нынешний капитализм в неолиберальной оболочке – это жесткие бои в грязи, в которых сильные поедают слабых под разговоры о свободе и демократии. Это «чистый мамонизм», где смыслы жизнедеятельности диктуются финансовым капиталом. Не факт, что он сможет сдержать себя «в допустимых рамках» без противовеса, каковым выступала социалистическая система, и не сожрет всю планету, включая, разумеется, своих апологетов. Но ведь светлое будущее пророчила Программа почившей КПСС, кроме нее счастливого конца никто не обещал.