В начале 1980-х годов Главное разведуправление Генштаба СА провело учебный сбор командования бригад и отдельных войсковых частей спецназа. В один из дней слушателям объявили, что курс агентурной разведки будет вести очень опытный и заслуженный нелегал. И в аудиторию вошел пожилой человек среднего роста, неприметный внешне, неопределенной, но, безусловно, европейской национальности. По-русски он говорил безупречно, однако с некоторым акцентом. Это был Ян Петрович Черняк, руководитель разведгруппы ГРУ, действовавшей в Германии на протяжении 11 лет.
На последнем занятии один из офицеров задал вопрос: «Мог ли советский полковник Максим Исаев служить в Главном управлении имперской безопасности Германии под видом штандартенфюрера СС Штирлица?» Чуть заметная улыбка раздвинула щеточку седых усов Черняка: «Офицеров СС, тем более такого ранга, было не так уж много, и специально учрежденная служба проверяла их с особой тщательностью. Проверке подлежало их расовое происхождение, генеалогическое древо начиная с 1750 года, в том числе происхождение всех его родственников, даже дальних… И все это было прекрасно известно руководству нашей внешней разведки, оно никогда бы не пошло на такую авантюру… А главное, в этом не было никакой необходимости. Советская агентура была внедрена и в такие сферы Германии, но состояла она из вполне чистокровных немцев».
Тем не менее Ян Черняк твердо знал, что у героя Юлиана Семенова был реальный прототип: гауптштурмфюрер СС Вилли Леман, шеф реферата общей контрразведки гестапо. Чистокровный немец, он в годы Первой мировой войны и в 20-е годы служил в полицейской контрразведке. Уже тогда Леман крайне отрицательно относился к гитлеровским молодчикам, но это проявлялось лишь в его высказываниях в узком дружеском кругу. Из документов бывшего ИНО ОГПУ известно, что лучший друг Лемана Эрнст Кур поведал о его настроениях сотруднику советской резидентуры. Кур был уволен из полиции без права на пенсию, что и привело его в советское посольство с предложением о сотрудничестве. Его завербовали, и он получил агентурный номер А-70 и псевдоним «Раупе». Именно Кур свел Вилли Лемана с советской резидентурой в Берлине. Осенью 1929 года Москва установила для Вилли Лемана агентурный номер А-201 и псевдоним «Брайтенбах».
Когда к власти в Германии пришли нацисты, в составе органов государственной безопасности была учреждена тайная полиция — гестапо. В нее целиком вошел отдел Вилли Лемана, а сам он вступил в члены нацистской партии — по совету резидента. Еще через год Леман был принят в ряды СС и повышен в звании. Естественно, такие обстоятельства значительно повысили его возможности по добыванию информации.
Резидентом советской разведки в Берлине тогда был Борис Давидович Берман. Он высоко ценил работу Лемана и добился повышения его денежного вознаграждения. Вместе с тем Берман был крайне озабочен поведением Кура, который пьянствовал и путался с проститутками. По предложению Бермана Кура вывезли в Швецию, где тот и сгинул. А связь с Леманом осуществлялась через сотрудника резидентуры Абрама Израиловича.
В 1936 г. Вилли Леман был назначен начальником отдела контрразведки на предприятиях военной промышленности Германии. Именно он сообщил о начале производства нового вида боевой техники — бронетранспортеров и самоходных орудий, о постановке на конвейер цельнометаллических истребителей, о закладке 70 океанских подводных лодок, о разработке нервно-паралитических отравляющих веществ. Леман также первым — еще в конце 1935 г. — предупредил советское руководство о начале работ по созданию жидкостных ракет дальнего действия под руководством Вернера фон Брауна.
Начиная с 1935 г. оперативную связь с Леманом обеспечивал советский нелегал Василий Зарубин, а после его отъезда в 1937 г. — сотрудники резидентуры Александр Коротков и его жена. Однако в конце 1938 г. все, кто имел какую-либо связь с Леманом, были отозваны в Москву и в большинстве своем уничтожены. Связь с Леманом была потеряна.
Вилли же в это время успешно продвигался по служебной лестнице. После создания Главного имперского управления безопасности (РСХА) в него включили и гестапо, в составе которого был образован реферат общей контрразведки — отдел 4-Е/1, ведавший контрразведкой и безопасностью всей военной промышленности рейха. Шефом реферата стал Леман. Когда четырем офицерам РСХА, особо ценным сотрудникам аппарата, были вручены портреты фюрера с его автографом и почетные грамоты, среди них был и Вилли Леман — советский секретный агент Брайтенбах.
В июне 1940 года, не имея возможности передать накопившиеся ценнейшие сведения в Центр, он решился на поистине отчаянный шаг — подбросил в почтовый ящик советского посольства письмо, в котором просил восстановить утраченный контакт. Рискуя жизнью, он сообщал, где и в какое время можно с ним встретиться, и пароль для вызова его на эту встречу по телефону.
Как ни странно, письмо попало по адресу и было переслано в разведотдел НКВД. Там было принято решение возобновить утраченную связь, и в августе 1940 г. в Берлин направили Короткова, единственного, кто знал Лемана лично из немногих уцелевших в огне репрессий сотрудников ИНО. Ему Леман передал копию доклада Гейдриха «О советской подрывной деятельности против Германии», предназначавшегося для Гитлера, и другие важные материалы.
Уезжая в Москву, Коротков свел Лемана с заместителем резидента Борисом Журавлевым. Ему Вилли передал шифры, которые использовались в работе РСХА, и сведения о сосредоточении и развертывании германских войск на границе с Советским Союзом. Во время последней встречи 19 июня 1941 года Леман сообщил Журавлеву, что в его отделе получены вполне достоверные данные: вторжение начнется в 3 часа 22 июня 1941 года, советское посольство будет захвачено в это же время. Журавлев немедленно доложил об этом послу, шифровка была направлена в Центр, и ее содержание было доведено до Сталина…
С началом войны всякая связь с Леманом прервалась окончательно. А единственная попытка возобновить ее закончилась трагически. 5 августа 1942 года в район Брянска были сброшены на парашютах два советских агента, немцы по национальности, которые должны были пробраться в Берлин и разыскать Лемана. Но в Берлине оба были схвачены гестапо, не выдержали пыток и выдали цель своего появления в столице рейха. В начале декабря 1942 года Вилли Лемана арестовали. Скорее всего он был немедленно расстрелян, а дело его уничтожили, чтобы не бросить тень на гестапо.
Такова судьба советского агента, ставшего прототипом Штирлица.