Начинаю публиковать новый цикл «Четок памяти». И начну с рассказа, как я стал Председателем Совета Федерации.
В 1998 году состоялись выборы депутатов Петербургского ЗакСобрания второго созыва. Я получил лучший результат города — почти 70 процентов. Потом началась знаменитая эпопея противостояния двух групп депутатов ЗакСобрания — противостояние по поводу выбора руководства ЗакСобрания: председателя и заместителя. Почти два года мы не могли избрать председателя. Ни одна из кандидатур никогда не набирала необходимых 26 голосов. Ситуация была абсолютно патовая. Попыток было несколько десятков — и все бесполезные.
Претендовал я. Более того, я фактически исполнял обязанности председателя, по крайней мере, вел заседания, распоряжался финансовыми документами по согласованию с депутатами. Так как в предыдущем созыве я был первым замом, а на излете первого созыва Юрия Кравцова лишили поста председателя, то я исполнял обязанности председателя.
Претендовал Виктор Новосёлов и Сергей Тарасов. Были еще претенденты, но в принципе все понимали: мы трое должны были в конце концов определиться, кому стать председателем, кому заместителем. Уступать никто не хотел.
Кончилось тем, что уступил я. Мы избрали председателем Сергея Тарасова, меня его единственным заместителем. Сделали это в пакете — набрали много голосов, по крайней мере, хватило.
И вот мы стали работать. Нужно сказать, что Сергей Тарасов, царство ему Небесное, работал хорошо, и в принципе у нас с ним никаких разногласий не было. Но он чувствовал все время, как бы это помягче сказать, что я «дышу ему в спину». А мне в какой-то момент стало не очень интересно, потому что всё накатано, всё понятно, всё уже одно и то же.
К тому времени Владимир Путин уже стал Президентом. После 1996 года он вслед за Собчаком ушел с работы в Смольном, поработал в Управлении Делами Президента, был Директором ФСБ, Премьер-министром и с 2000 года стал Президентом Российской Федерации. За весь этот период времени примерно раза 3-4 в год мы с ним встречались. Иногда я к нему приезжал в Москву, иногда, когда он бывал в Питере, он меня приглашал. Общались на самые разные темы.
В один из его приездов в Питер я решил с ним посоветоваться и сказал, что тесновато мне в ЗакСобрании: «Сергей все равно ревниво относится к тому, что я у него заместителем». Тогда Владимир Путин спросил:
— А ты не хочешь в Москве поработать?
— В качестве кого?
— Сейчас как раз поменялся порядок формирования Совета Федерации. и вам нужно будет от ЗакСобрания кого-то делегировать. Предложи депутатам свою кандидатуру.
— Это идея, — согласился я.
Здесь нужно сказать, что существует миф, будто бы Владимир Путин звонил Яковлеву, звонил депутатам, чтобы меня делегировали в Совет Федерации, — это полная ерунда. Сергея Тарасова, когда ему рассказал о своем желании поработать в Москве, самого устроила эта ситуация. Я вместе с ним провел работу среди депутатов, и 13 июня тридцатью семью голосами меня избрали представителем Петербургского ЗакСобрания в Совете Федерации.
Тут же поехал в Москву. Поселили меня в гостинице «Россия». Я записался в Комитет по конституционному законодательству и стал ко всем приставать, чтобы мне давали как можно больше работы. Через полтора месяца меня уже избрали заместителем председателя Комитета по конституционному законодательству. В сентябре, после каникул, все уже привыкли, что на каждом заседании комитета я докладываю позицию комитета по тому или иному законопроекту. Работа мне нравилась. Кроме этого, я работал в Комиссии по Регламенту. Был очень активным членом Совета Федерации. Выступал на всех парламентских слушаниях, на всех конференциях, «круглых столах».
Скажу честно, работы мне не хватало и было непривычно, что часов в восемь вечера у меня всё уже было переделано и на следующий день делать нечего. Так работать я не привык. Тогда в Совете Федерации была образована группа «Федерация», которую возглавил Валерий Горегляд. Группа регулярно собиралась, строила какие-то планы. Сначала я не вошел в нее, но потом счел, что лучше работать изнутри той или иной структуры, чем пытаться бороться с ней извне. Почему бороться? — потому что я зачастую занимал не ту позицию, которую исповедовала группа «Федерация».
Однажды в конце ноября прошел слух о том, что, якобы, Строев уходит. Конечно, Совет Федерации забурлил. Начали выдвигать и выдвигаться самые различные кандидатуры, претендующие на пост Председателя Совета Федерации.
Честно скажу, я об этой должности не думал, но с удивлением узнал, что различные группы членов Совета Федерации, включая группу «Федерация», посылают в Администрацию Президента те или иные списки, и, оказывается, моя фамилия, не на первой, правда, позиции, но в первую тройку входит практически во всех предложениях. Было приятно, что именно так коллеги оценили мою активность за первые несколько месяцев работы в Совете Федерации.
В это же время, по-моему, на заседание Межпарламентской Ассамблеи стран СНГ, я полетел в Питер в составе делегации вместе со Строевым на самолёте ГТРК «Россия». Председатель Совета Федерации сидел в первом салоне. С ним были его помощники. Мы, члены Совета Федерации, сидели в общем салоне. Вдруг в наш салон заходит помощник Строева и приглашает от имени Егора Семёновича к нему в салон. Я удивился.
Егор Семёнович посадил меня за стол напротив себя. Почти час, пока самолет летел до Питера, мы пили чай и вроде как ни о чем беседовали. Как потом я догадался — это были смотрины, потому что Строев узнал, что многие члены Совета Федерации предлагают мою кандидатуру.
В один прекрасный день Егора Семёновича вызвал Путин. Под телекамеры поблагодарил его за работу, объявил, что награждает его самым высшим орденом России. Как потом оказалось, они со Строевым обсуждали возможную кандидатуру его преемника.
До этой встречи Владимир Путин вызвал как-то поздно вечером меня к себе в Огарёво и сказал:
— Егор Семёнович уходит, члены Совета Федерации высказывают различные предложения о том, кому быть, в том числе называют твою фамилию. Я считаю, что это было бы неплохо. Как ты
Я сказал, что это очень неожиданно, но если коллеги доверят, то я справлюсь. На том и расстались.
На той встрече со Строевым Владимир Владимирович сам спросил, кто бы мог его заменить. Егор Семёнович назвал мою фамилию. Уж не знаю, сам он так решил, или, что называется, сориентировался, или ему кто подсказал, но факт остается фактом.
Когда Егор Семёнович вернулся от Путина к себе в кабинет в Совете Федерации, он вызвал меня, рассказал о своем разговоре с Президентом, сказал, что предложил мою кандидатуру. И мы с ним часа три сидели и разговаривали за жизнь, он рассказывал мне о тех нюансах, которые существуют в Совете Федерации, в целом в стране. Можно сказать, это было то, что называется «делился опытом». Я до сих пор благодарен Егору Семёновичу за тот откровенный и очень полезный для будущего разговор.
По-моему, вызов к Президенту был чуть ли не первого ноября, или в самый последний день октября, тридцатого числа. Заседание ближайшее, на котором планировалось освободить Егора Семёновича от должности, и выборы нового Председателя Совета Федерации были назначены на 5 декабря.
5 декабря для меня день памятный и грустный — в 1993 году в этот день умерла моя единственная сестра Марина. Я этот день помню всегда. Так сложилось, что именно в этот день предстояло мое избрание Председателем Совета Федерации.
Совет Федерации бурлил. Как только стало известно, что Егор Семёнович назвал мою фамилию и Владимир Владимирович сказал, что не возражает, считает, что кандидатура вполне достойная, ко мне потянулись «ходоки». Я помню, был вынужден из своего кабинета в Совете Федерации пойти в офис к Николаю Левичеву, моему товарищу, который уже многие годы работал в Москве. Офис находился на Новой площади. Но и там мои коллеги меня находили. Кто-то предлагал себя в заместители, кто-то хотел стать председателем того или иного комитета, кто-то просто высказывал поддержку. Одним словом, процесс пошел.
И вот наступило 5 декабря. Егор Семёнович выступил с прощальной речью. Члены Совета Федерации проголосовали за его освобождение от должности, и он предложил рассмотреть мою кандидатуру. Были короткие прения. К моему удивлению, слово взял Владимир Яковлев (какое-то время мы оба были членами Совета Федерации: он — как губернатор, а я — как представитель ЗакСобрания), сказал, что знает меня хорошо и что «у Миронова есть одно качество, которое поможет ему быть Председателем, — это то, что он — трудоголик».
Голосование было тайным, с использованием электронной системы. Несколько человек проголосовали против, подавляющее большинство — «за». Я думал, что это заседание досижу на своем месте в зале, но как только меня избрали, Егор Семёнович в микрофон сказал:
— Ну, Сергей Михайлович, давай, занимай мое место, веди заседание.
Честно говоря, к этому не был готов может в чем-то морально, но никакого испуга не испытал: в Петербургском ЗакСобрании я почти всегда вел заседания. Так к ак я был дисциплинированным членом Совета Федерации — сидел от звонка до звонка, — как ведет председательствующий заседания, я видел и понимал. Под аплодисменты прошел в президиум. Егор Семенович поднялся, обнял меня, уступив мне место, а сам с огромным букетом цветов вышел из зала.
Я сел и (даже сам удивился) абсолютно спокойным голосом сказал:
— Уважаемые коллеги, переходим к следующему пункту повестки дня.
Как потом мне сказали мои коллеги, они все немножко «обалдели» от того, что у меня ни один мускул не дрогнул и я провел заседание так, как будто это делал всю жизнь. Хотя, конечно, я волновался, но работа есть работа, тем более работа была привычная.
После заседания меня повели в мой новый кабинет, а Егор Семёнович его уже освободил к тому времени. Меня провели в комнату отдыха, там был накрыт небольшой фуршетный стол. Несколько сенаторов я пригласил с собой, включая Егора Семёновича. Когда были наполнены рюмки, я сказал:
— Коллеги, благодарю вас за такое доверие, благодарю за то, что меня избрали, но с вашего позволения можно первым тостом помянем мою сестру Марину — как жаль, что она не дожила до этого дня.
Ваш Сергей Миронов