Одной из обсуждаемых тем предвыборного периода остается вероятность создания коалиционного правительства. Накануне появились сообщения о том, что Кремль ведет консультации с КПРФ и «Справедливой Россией» по поводу создания списков кандидатов на министерские посты. Несмотря на то, что после парламентских выборов было сделано несколько шагов к либерализации политического пространства, тема создания коалиционного правительства получает свою порцию недоверия со стороны как оппозиционных сил, так и со стороны экспертного сообщества. В то же время, если такое решение будет принято, это будет самое разумное решение, считает эксперт Накануне.RU.
О том, что общего есть в политических взглядах парламентских партий, о проблемах, более важных, чем выборы 4 марта и о работоспособном правительстве рассказал Накануне.RU профессор, доктор политических наук Сергей Черняховский.
Вопрос: В СМИ появилась информация о том, что Кремль ведет переговоры с оппозиционными партиями и согласует списки кандидатов в коалиционное правительство. Разговоры об этом не первый месяц идут, но до таких шагов еще не доходило. Кремль действительно готов на это?
Сергей Черняховский: Это самое разумное, что мог бы сделать Кремль, если это действительно так, потому что ситуация следующая. Реально понятно, что есть, в конструктивном плане, ряд позиций и возможностей, по которым и Путин, и «Справедливая Россия», и КПРФ, при всех их различиях, сходятся. Недаром Путин, отвечая на вопрос конкурентов, сделал целый ряд комплиментов в отношении других кандидатов. Это задача промышленного развития, это задача технологического прорыва, это задача социального развития, это задача международного укрепления позиций России. Вот четыре момента, по которым, по большому счету, их целевые установки едины. При этом, Путин выдвинул предложение по развитию демократии вплоть до низовых уровней – это тоже момент, с которым они, я думаю, согласятся.
Понятно, что есть вещи, по которым они не согласны. Не будет Путин проводить национализацию, которую, вообще-то, надо было бы провести. Но если бы было создано вот такое левоцентристское правительство, то оно могло бы решить определенные задачи.
Вопрос: Расскажите об этих задачах поподробнее?
Сергей Черняховский: Во-первых, оно действительно представляло бы большую часть граждан страны в их политических ориентирах. Давайте представим себе численность голосов «Единой России» на фантастическом уровне, о котором говорят ее оппоненты – 35%, на 15% меньше, чем официально объявлено. На самом деле она больше набрала, но допустим, что 35%. КПРФ набрало не меньше 20% – с этим никто не спорит, и что «Справедливая Россия» набрала 13% – тоже не спорит никто. Тогда – это 33+35, возникает союз двух третей общества с учетом их основных текущих политических установок. Это сделало бы такое правительство достаточно сильным, это сняло бы вопросы о легитимности институтов нынешней государственной власти, это показало бы власть, как способную идти на союзы, компромиссы и конструктивно относиться к общению с оппонентами, беда наша была в том, что она этого никогда не делала, а если делала, то как? «Единая Россия» видела, что идет толковый законопроект от оппозиции, она его проваливала, а через две недели вносила его от своего имени, чуть поправив, чтобы это было «за ней».
Это действительно было бы грамотное решение, это было бы решение эффективное и это было бы решение, которое, скажем так, «антиоранжевое». То есть те моменты, по которым «оранжевое болото» артикулирует, апеллируя к естественной честности и справедливости, были бы учтены, но были отторгнуты ее подлинные цели и намерения – подлинная делигитимизация власти и ее резкий поворот направо. Вопрос только в готовности власти, сможет она пойти по пути эффективных решений, прагматических решений, а не зашоренных, пытаясь доказать, что «сами все сделают». Очень о многом нормальном можно было бы говорить.
Вопрос: Если к выборам возвращаться, будет ли зависеть готовность власти к формированию коалиционного правительства от результатов победителя?
Сергей Черняховский: Понимаете, Путину нет необходимости сейчас как-то принципиально что-то менять для изменения количества голосов, которые он получит. Сейчас уже возникла ситуация, когда любой протест против него играет на него. Любая «оранжевая» акция, так получилось, показывает, какой он демократичный, повышает легитимность его избрания, а главное, она завоевывает ему больше сторонников, потому что те, кто его, может быть, не слишком и любит, она показывает, что есть персонажи хуже. С точки зрения 4 марта, это все не обязательно. Проблема в том, что 4 марта сейчас – не главное. Сейчас есть две более важные задачи. Первая: период от 5 марта до 5 мая, то есть вопрос подтверждения легитимности этих выборов и отражения попыток их оспорить, а это будет делаться, потому что война-то идет вот на этом уровне, а не на том, кто как на самом деле проголосовал. И есть еще более существенный вопрос – вопрос эффективности будущего проводимого курса, потому что если оставлять то, что есть, в том виде, в котором оно есть, то это все придет к некоему, скажем так, обострению кризиса через некоторое время, о продолжительности которого можно спорить.
Поскольку, все-таки, задача Путина, личная, насколько я понимаю, внутренняя – это не просто посидеть на троне, он в этом плане все уже имел и ничего нового не добавляет, и если бы он просто ушел, у него была бы гарантированная, великолепная популярная жизнь. А его внутренняя задача обусловлена тем, что ему действительно хочется что-то сделать и какие-то решить проблемы. В этом случае, надо их решать, а не просто укреплять свои административные возможности. Это ему, просто-напросто, ничего не даст. Это ему более важно, с точки зрения перспективы, да и если что-то будет не получаться, то «совместно же делали».
Вопрос: Как Вы оцениваете кадровый состав, который партии могут предложить, насколько опытные чиновники есть среди оппозиционеров, которые могут министерства возглавить?
Сергей Черняховский: Этого там, в принципе, более, чем достаточно. Тут есть вопрос на уровне исполнительного чиновничества и их, в общем-то, не всегда и нужно менять. В Англии, например, министры меняются, а так называемые государственные секретари в их министерстве не меняются никогда. При этом, например, министр не может знакомиться с документами предыдущего министра, а государственный секретарь может. Даже большевики, кстати, в основных министерствах неполитизированных больше двух третей состава оставили. Это с одной стороны. А с другой стороны, у них, конечно, есть достаточно много нормального кадрового состава, а во многих случаях их людьми являются те, кто находится сейчас на госслужбе, в силу разных причин. И у «Справедливой России», и у КПРФ это все есть. А, кроме того, состав, условно скажем, генералитета и старшего офицерства определенный тоже есть. Как бы там ни было, но и КПРФ – это часть элиты, и «Справедливая Россия» – часть элиты. Сами можете прикинуть, сколько губернаторов КПРФ оставила и они стали «единороссами». Поэтому, в принципе это был бы лучший сценарий для страны.
Вопрос: Как Вы считаете, не превратится ли этот процесс в политиканство, удастся ли представителям разных партий забыть о своих политических взглядах и амбициях и конструктивно и эффективно работать?
Сергей Черняховский: Понимаете, правительство — это такая вещь, она функциональна. Министр должен, в первую очередь, вести свою отрасль, решать ее проблемы. Естественно, что будут сталкиваться определенные вопросы, связанные с финансированием. Это противостояние, определенная борьба, она всегда есть. И сейчас Министерство финансов и Министерство экономразвития находятся в жестком латентном конфликте по отношению друг к другу. Конечно, все можно превратить в спектакль, если стараться. Тогда при вопросе «можно ли людям ездить на машине» нужно ставить вопрос «а не будут ли они гоняться за пешеходами»? Кто-то будет. Возможности это дает, решение это правильное, интересы совпадающие здесь есть, а дальше зависит от того, кто как будет работать, если это все, конечно, случится. Но, конечно, очень хочется, чтобы Министерство образования досталось КПРФ, потому что предпочтительнее было бы видеть Мельникова министром образования, а не Фурсенко.