Казанские следователи буквально за сутки смогли взять шестерых человек по делу о покушении на муфтия Илдуса Файзова в Казани. Суд уже вынес решение об аресте четверых из них.
Скорость, с которой сработало следствие — удивительна. Корреспондент Накануне.RU выяснил возможную причину такого успеха, разобрав вместе с бывшим руководителем взрывотехнического подразделения КГБ СССР Владимиром Михайловым видео тушения автомобиля и материалы прессы с показаниями потерпевшего. Как выяснилось, для настоящего профессионала уже и этих материалов вполне достаточно, чтобы буквально через час-два вывести сыщиков на след преступников, а сам ход его мысли захватывает местами сильнее хорошего детектива.
Хотим отдельно отметить, что текст представляет собой расшифрованную беседу с Владимиром Михайловым. По ходу разговора он неоднократно просил отметить, что высказывает исключительно собственное мнение, основанное на анализе кадров горящей машины и материалах прессы.
Владимир Михайлов: После изучения материалов прессы и просмотра ролика по этому взрыву у меня сразу возникло очень много мыслей. Первая: муфтий находился в машине «Лэнд Крузер Прадо», в ней и произошел взрыв. Это не самая большая «Тойота», и это нам важно. Далее, на видео с Youtube, которое дает нам вполне объективную картинку, мы видим, что машина сначала просто горит и следов взрыва внутри не наблюдается. «Собака тут зарыта» в том, что когда что-то внутри машины взрывается, то хотя бы распахиваются двери или отбрасывается крышка капота, если взрыв произошел под капотом. Здесь этого нет.
Поэтому важный вопрос: «Почему горит?» Ответ, который удалось сформулировать: было использовано не просто взрывное устройство, а взрыво-зажигательное, поэтому с мнением экспертов о том, что это была аммиачная селитра, я согласен. При этом я полагаю, что в аммиачную селитру были добавлены еще несколько компонентов, которые создали огневое действие. В результате этого загорелось внутреннее содержимое салона.
Третье — мощность взрыва. Взрыв, определенно, маломощный: следов разрушения машины нет. Также я не вижу признаков того, что взрыв произошел под сидением пассажира, но спорить не буду, правоохранителям тут виднее, тем более, что это логично, если принять на веру информацию, что обычно муфтий ездил с водителем.
Кстати, можно с уверенностью сказать также и о том, что его, муфтия, никто не предупреждал о том, что уровень угрозы для него повысился. Нам видно, что даже самые простейшие меры безопасности им не были предприняты.
Идем далее. Первый взрыв, который, скорее всего, второй по счету (просто снимать кадры начали, когда приехали пожарные, весьма быстро, кстати, приехали), произошел через две секунды после начала съемки видео. Если верить съемке. С моей точки зрения, если опять же опираться только на картинку, это не второе взрывное устройство, скорее всего, это рванул задний правый баллон колеса. Через минуту с небольшим мы видим — прозвучал и третий взрыв — думаю, бензобак. Что характерно, ни при втором взрыве, ни при третьем машина не шелохнулась, это заставило меня подумать, что и третий, и второй взрыв — это взрывы бензобака и баллона, хотя возможны варианты: огнетушитель или автокосметика или другие взрывоопасные объекты. На месте, безусловно, виднее, но мне не показалось, что там было заложено три взрывных устройства.
Мне кажется очевидным, что был использовано один из двух видов взрывателей. Этот момент важен для того, чтобы понять, где искать подозреваемого. Первый вариант — радиоуправляемый взрыватель. Второй — взрыватель замедленного действия. Смотря на картинку, мы видим, что машина муфтия остановилась на второстепенной полосе, а не на главной. Меня это настораживает, потому что это говорит о том, что он выдвинулся с места незадолго до взрыва: из дома или из промежуточного пункта его движения. Поэтому если мы рассматриваем версию радиоуправляемого взрывателя, то из этого мы можем сделать вывод, что кто-то его ждал именно в этой точке. Если мы допускаем, что кто-то нажимал кнопку, т.е использовал радиоуправляемый взрыватель, то это означает, что он наблюдал за машиной с муфтием именно из района взрыва. Он должен был ждать эту машину. Значит, он крутился в этом районе не одну и не две минуты. Легко можно определить те места, где стоял этот террорист с кнопкой, но для этого надо доказать, что взрыватель был приведен в действие через радиоуправляемое устройство.
Если это было устройство замедленного действия — значит, машина тронулась с места недавно. Поэтому, надо искать того, кто закладывал устройство и там, где машина стояла совсем недавно, в пределах 10 минут времени. Устройства с продолжительным временем действия предпочитают не закладывать.
Последнее, из показаний муфтия мы знаем, что обычно он пользовался услугами водителя, а тут сел за руль, это говорит о том, что люди, которые готовили теракт, не ожидали, что он поведет сам. Но самое главное — это значит, что у них было очень мало даже этой самой обычной аммиачной селитры. На кадрах мы видим, что более или менее поражено первое сиденье, а рядом сидящий только щиколотку сломал или повредил. Интересны и слова муфтия: «Я услышал слабый взрыв», и мы знаем, что он успел выскочить, это говорит о том, что устройство находилось снаружи. Мы знаем, что от наружных звуков изоляция у этой машины прекрасная, и это подтверждает мое мнение, что аммиачной селитры было не более 150-200 гр. И это понятно, магнит просто не в состоянии был удержать под днищем автомобиля, а все говорит этом, что закреплено устройство было так.
С моей точки зрения — «любительщина». И вовсе не потому, что была использована аммиачная селитра, хотя для профессионала достать тротил или гексоген не проблема, но даже если он или они не смогли достать эти вещества, то аммиачная селитра с добавками тоже будет использоваться грамотно. Нам же о любительском характере взрыва говорит характерный расчет количества взрывчатого вещества, место размещения, мощность и так далее, куча моментов этому в подтверждение. Найти этих людей — не проблема. О политике говорить не буду, я не специалист, хотя определенные выводы из чистой техники следуют, это факт, но он не для опубликования.
«О политике» мы поговорили с известным журналистом, главным редактором ресурса «Кавказская политика» Максимом Шевченко и исламоведом Романом Силантьевым.
Вопрос: Максим, что, как Вы считаете, произошло в Казани? Чем Вы связываете это двойное покушение?
Максим Шевченко: Обычный криминальный фон для России, свойственный для России. Когда убивают бизнесмена — две строчки в «подвале» МК, когда покушение на муфтия, то пресса ведет себя, будто это выстрелы в Мартина Лютера Кинга, Аятоллу Хомейни или любого другого духовного лидера народа. На самом деле, речь, скорее всего, идет о перераспределении денежных потоков вокруг хаджа. Вообще, есть две версии. Есть версия, что это некая радикальная группа, которая ни с того, ни с сего решила приехать в Татарстан, и на месте, быстро скоординировавшись, устроила двойной теракт. Другая — криминал. Вокруг этого муфтията были сконцентрированные очень большие деньги. Миллионы, десятки миллионов долларов проходит через этот муфтият. Все эти денежные потоки очень подробно описано в татарской прессе.
Вопрос: Максим, а Вы считаете, что таких радикальных группировок в Татарстане и в Казани нет? Все мы помним, что буквально несколько месяцев назад, когда у муфтия Файзова был конфликт с имамом Юнусовым, предметом которого была мечеть Кул Шариф, по столице Татарстана разъезжали черные джипы с зелеными знаменами Халифата.
Максим Шевченко: Вы имеете в виду ОПГ? ОПГ в Казани есть, без сомнения. Там работает очень старая и мощная ОПГ в стране, она возникла еще в 80-е. Когда-то она приезжала «бомбить» Москву, теперь эти парни выросли, стали серьезными людьми и бизнесменами. Ну, а если говорить о радикальных группах… Знаете, от езды с флагами халифата до радикализма очень долгий путь. Езда хоть с флагами Халифата, хоть с флагами футбольного клуба ЦСКА не является преступлением, равно как и фотографирование самого себя с оружием. Ни флаги, ни подобные фотографии, кстати, не являются еще и уликой. Я считаю, пусть граждане России ездят с чем хотят, хоть с красной звездой, хоть с российским триколором, который многие могут назвать флагом генерала Власова. Ездить с флагом — это не преступление, преступление — это теракты и убийства, и их организаторы и исполнители должны быть найдены, уничтожены или брошены в тюрьму.
Вопрос: А можете ли Вы допустить, что с зелеными флагами Халифата и на джипах по Казани ездили представители казанских ОПГ, всерьез связанные с определенными исламскими течениями?
Максим Шевченко: Это вряд ли. Вы, действительно, представляете себе каких-то радикалов, у которых джипов полно? Откуда они у радикалов? Я в своей жизни повидал радикалов, у них с джипами все сложно. У талибов в Афганистане, например, максимум «Тойоты»! В России, как правило, «шестерка» «Жигулей». Джипы — у людей, связанных с властью или криминалом. Джип — очень маркирующая, кстати, деталь.
Я вообще не считаю, что тема исламского радикализма играет хоть какое-то значение в этой ситуации. Безусловно, надо расследовать и эту тему, но я просто не понимаю, зачем радикалам в Татарстане это все. Почему никогда не было покушения на Гусмана Исхакова, который много лет руководил мусульманами Татарстана? Я думаю, что то, что случилось — это некие поверхностные узоры очень сложных игр спецслужб, которые таким образом разыгрывают ситуацию в Татарстане.
Вопрос: Однако сразу после взрывов эту версию поддержал в разговоре с президентом Путиным заместитель председателя Совета Федерации Александр Трошин.
Максим Шевченко: У Александра Борисовича, видимо, есть эксклюзивные данные из ваххабитского подполья. Очевидно, он в курсе всего, что там происходит. Кроме него, в стране нет людей, которые бы точно знали, что происходит в ваххабитском подполье. Даже из Татарстана нам доходят противоречивые данные, но у Александра Торшина — есть полное видение и полные данные. Понимаете, когда по Дагестану ездят шикарные бронированные джипы, до отказа набитые вооруженными до зубов борцами, при всем уважении к борцам, которые не являются ни сотрудниками ФСБ, ни каких-либо других структур, то это никого не волнует. Напротив, это считается очень весело, эти люди считаются вооруженной личной охраной какого-нибудь депутата или бизнесмена. Такие ЧОПы, вооруженные гранатометами и автоматами. Никто не пытается их разоружить. По крайней мере, я о таких попытках не слышал. Хотя, когда на Кутузовском недавно остановили какого-то накаченного чеченца, даже «Первый канал» подключился, мол, у него подложное удостоверение… Поверьте, таких людей в стране тысячи, никто их не разоружает, с ними сами правоохранители в саунах сидят. Страна прекрасно знает имена воров в законе, которые являются покровителями поп-звезд и спортсменов, но как только что-то происходит — никто не кричит. Почему? Никто не хочет связываться с реальным криминалом: боятся или в доле, а тут, с так называемым «ваххабизмом» связываться хотят все — можно же набрать новых звезд и заработать пенсию. Кто там разберется, кто он, давший под пытками показания, ваххабит или не ваххабит? Как правило, единственное доказательство ваххабизма — это фотография в лесу в камуфляже и с оружием. Этот камуфляж можно купить в любом магазине.
Вопрос: Покушение на муфтия Файзова и недавний скандал вокруг мечети Кул Шариф и его противостояние с Раммилем Юнусовым могут быть связаны?
Максим Шевченко: Абсолютно не может. Это исключено просто. Потому что этот конфликт — совершенно обычный конфликт между начальством и подчиненными. От такого конфликта до теракта расстояние как до соседней галактики.
Вопрос: Некоторые эксперты уже бьют в набат, по их мнению, исламский экстремизм уже захватил не только Поволжье, но и Урал, и Тюменскую область и нефтегазоносные северные автономные округа. Вы согласны с таким мнением?
Максим Шевченко: Абсолютно не согласен. Есть некоторые тенденции, ведется экстремистская пропаганда, но могу сказать, что подавляющее большинство мусульман, которые терпеть не могут своих муфтиев и свои ДУМы, а в некоторых местах это действительно наблюдается, очень далеки от экстремизма. Само неприятие муфтия еще не означает принадлежность к экстремистскому восприятию ислама. Мне кажется, надо государству не кричать, что вот есть муфтий, назначенный сверху, согласованный ФСБ, МВД и государством, и все теперь обязаны ему подчинится, как духовному лидеру. Надо разговаривать с мусульманами, надо организовывать в их среде структуры по противодействию экстремизму и радикализму. Надо мусульман салафитского направления не толкать в леса, в объятия терроризма, а наоборот, убеждать их, что они полноценные граждане страны, работать с ними, чтобы они сами помогали бороться с терроризмом. Многие, очень многие отзовутся, если их не будут трогать, если не будут трогать их жен, если ОМОН не будет врываться к ним в дома, не будет осквернять их молитвенное пространство, не будет таскать их в центр «Э» и избивать их там. Если перестанут запрещать их книги… Доходит же до маразма: последний запрет — это запрет великого философа Аль-Газали, который находится в списке Юнеско. Если это все прекратится, а начнется нормальный вменяемый разговор о гражданских правах, о соотношении шариата в семье и норм семейного и административного права, то мне кажется, что мусульмане станут в первые ряды борцов с терроризмом и вскоре его вообще не будет. У мусульман есть совершенно четкий список причин, которые обуславливают джихад: когда убивают мусульман, когда делают их рабами, когда разрушают имущество мусульман и когда им запрещают исповедовать свою религию. Российская конституция — это вполне гарантирует, а представители силовых структур, и муфтиятов, которые запрещают мусульманам исповедовать свою религию, являются пособниками возникновения джихада на территории РФ.
Вопрос: Роман, а, по Вашему мнению, является ли покушение следствием противостояния ваххабизма с традиционным исламом, обострение которого мы видели в столкновении вокруг казанской мечети Кул Шариф?
Роман Силантьев: Это похоже на то, что было в конфликте вокруг Кул Шарифа. Это тоже была война традиционных мусульман с ваххабитами. Тогда власти проявили себя плохо, не оказали необходимой поддержки. Это привело к терактам. Всегда попытка заигрывать с ваххабитами, проявить слабость приводит к терактам. В Дагестане, как только мы видим, что звучат призывы выводить людей из леса, сразу начинаются убийства духовных лидеров.
Вопрос: Провалы в политике «заигрывания», как Вы говорите? С чем Вы это связываете?
Роман Силантьев: С тем, что ваххабиты себя считают волками, а других овцами.
Вопрос: Версию о бизнес-конфликте вокруг денежных потоков на хадж вы вообще не рассматриваете, если возвращаться к покушению на муфтия?
Роман Силантьев: Разговоры о том, что это бизнес-интересы… Убийство муфтия высшего эшелона автоматом вызовет интерес спецслужб и самого президента — странный способ делать бизнес.
Вопрос: Но есть мнение, что речь идет об очень крупных денежных потоках, которые оправдывают риск
Роман Силантьев: Эти потоки ничуть не огромные. Не настолько большие, чтобы устраивать такие теракты. Я думаю, даже за миллиарды долларов люди на такой теракт не пойдут, а когда говорят о хадже, там даже речи о миллионах долларов не идет. Тем более, что теракт произошел сразу после того (на следующий день), как решение по тому, как будут перераспределяться денежные потоки на хадж, было принято. За один день такое подготовить невозможно.
Вопрос: Вы часто говорили, что Поволжье может превратиться в центр экстремизма, этот процесс уже пошел?
Роман Силантьев: Судите сами, в Дагестане в 1998 году взорвали муфтия в машине. С этого момента началась горячая фаза войны салафитов и ваххабитов с традиционными мусульманами. Ваххабиты в ней пока одерживают верх. Чья сторона берет верх посчитать легко — по количеству уничтоженных и пойманных идеологов и духовных лидеров салафитов и ваххабитов, а также убитых лидеров традиционных мусульман. Только в Дагестане 40 погибших имамов.
Вопрос: Оптимальный выход из этого конфликта, он, по-Вашему какой?
Роман Силантьев: На 90% — акция должна быть силовой. Эти люди по-хорошему не понимают.
Вопрос: Когда конфликт вокруг мечети Кул Шариф только начинал разворачиваться, вы утверждали, что дискредитация правоохранительных органов в Татарстане после событий в ОВД «Дальний», в результате которой министр внутренних дел республики Агат Сафаров ушел в отставку, серьезно ослабила позиции традиционных мусульман в регионе. Вы тогда достаточно лестно высказывались о его успехах в борьбе с экстремизмом. И вот, как выяснилось, он никуда не ушел, а занял место заместителя премьера Татарстана, а конфликт, получается, развивается?
Роман Силантьев: Новый глава МВД — он в прямом смысле слова новый. Ему требуется минимум год, чтобы войти в работу.
Вопрос: Но ведь и «старый» вроде бы рядом, разве он не влияет на ситуацию на посту заместителя премьера Татарстана?
Роман Силантьев: Есть официальный министр внутренних дел — он один. Их не может быть двое.
Вопрос: Роман, стоит ли жителям Урала и Сибири опасаться, что мусульманский конфликт в Поволжье перекинется к ним?
Роман Силантьев: Безусловно, стоит. Конфликт в Поволжье перекинется в УрФО точно. Урал не менее сильно поражен ваххабитами, если не сильнее. Единственный спокойный регион — Челябинская область и Курганская. Выражается это в высокой плотности ваххабитских общин Тюменской области, на Ямале, повышенная — в Свердловской области и в Ханты-Мансийске.
Вопрос: Какие действия власти вы прогнозируете, пойдет ли она по силовому пути?
Роман Силантьев: Если борьбу не усилить — мы ее проиграем. Если власть не начнет «мочить ваххабитов в сортирах», как обещал Путин — с традиционным исламом будет покончено. Тот факт, что власть не может защитить традиционных мусульман, очень сильно их деморализует. Надо наплевать на либералов, союзников ваххабитов и работать. Слезы некоторых из их союзников не стоят тех проблем, которые ваххабиты доставляют нашим гражданам. Не надо бояться обидеть и ваххабитов.