В Новый год Приднестровская Молдавская Республика (ПМР) вступает с новым президентом. В ходе второго тура голосования уверенную победу одержал Евгений Шевчук. Он получил 73,88 % голосов. Главный оппонент Шевчука, спикер приднестровского Верховного Совета Анатолий Каминский набрал 19,67 % голосов. Против всех проголосовало 4,45 %. ЦИК ПМР признал Шевчука победителем выборов, его инаугурация состоится в Тирасполе 30 декабря.
Но итоги президентской избирательной кампании в Приднестровье не ограничиваются одной лишь статистикой. Здесь создан чрезвычайно важный прецедент. До 2011 года Приднестровье оставалось единственным из непризнанных образований, в котором не менялся лидер. Бессменным президентом республики был Игорь Смирнов. В течение всего нынешнего года он последовательно демонстрировал свою готовность остаться у руля власти, как минимум, еще на пять лет.
Надо отдать должное уходящему президенту. Он продемонстрировал бойцовские качества. Лишившись поддержки Кремля и попав под жесткий прессинг российской власти, он, тем не менее, продолжал вести свою кампанию. И даже попытался повторить на Днестре югоосетинский сценарий, устроив заминку с подведением итогов первого тура. Однако одного лишь местного административного ресурса, тем более раздробленного между администрацией и Верховным Советом, оказалось недостаточно. Поэтому уход Смирнова был предопределен уже после подведения итогов первого тура голосования.
Символично, что уходящий лидер призвал избирателей голосовать «против всех». И этот «кандидат» получил во втором туре менее 5 % голосов. Это еще одно свидетельство того, что в приднестровском обществе назрел запрос на перемены.
30 декабря начинается новый этап постсоветской истории Приднестровья. У республики будет другой лидер. И что самое важное в этой ситуации, смена президента прошла без гражданской конфронтации.
Не будем забывать и о том, что любая избирательная кампания в непризнанной республике, помимо определения имени победителя, несет в себе дополнительную смысловую нагрузку. Мы можем говорить о «соревновательной демократизации». В рамках такого соперничества непризнанное образование пытается продемонстрировать миру, что оно более состоятельно, чем государство, к которому оно формально приписано. В приднестровском случае речь идет о соревновании с Молдовой. Долгие годы эксперты и политики рассматривали последнюю, как пример удачного перехода от советской модели к независимости. В самом деле, начиная с 1991 года, в Молдове мирным путем сменилось три президента, прошло несколько парламентских избирательных циклов. Изменялась даже модель избрания главы государства – от всенародного избрания до выборов президента депутатами национального парламента.
Однако события 2009 года опровергли представления многих специалистов. Республика погрузилась в пучину перманентных выборов, а президенты Молдовы вот уже два года не могут избавиться от приставки и.о. Демократические механизмы оказываются неэффективными из-за неготовности основных политических сил к общенациональному компромиссу, а также из-за доминирования сиюминутных тактических соображений. При таком раскладе привлекательность молдавской модели, о которой много и охотно говорили представители Евросоюза, для левого берега Днестра не кажется очевидной.
Долгие годы опыт «успешной Молдовы» ставили в укор Приднестровью, в котором власть сохранялась в руках одного человека и близких к нему «групп влияния». Избирательная кампания 2011 года поставила под удар упрощенные представления о политическом процессе в ПМР. На поверку оказалось, что правление Смирнова не уничтожило ни гражданского общества, ни альтернативных политиков, ни запроса на усложнение внутриполитической повестки дня. Упрощенная философия «осажденной крепости» перестала работать. Но побита она была не путем массовых акций протеста вкупе с захватами парламентов, а цивилизованным демократическим путем. Не файер, а избирательный бюллетень оказался в Приднестровье тем рычагом, который изменил внутриполитическую ситуацию.
Таким образом, сегодня Молдова лишилась очень важного «демократического» аргумента в споре с Приднестровьем. Теперь Кишиневу будет трудно говорить о ПМР, как о «последнем бастионе коммунизма» и репрессивной авторитарной республике. В ближайшее время мы увидим, насколько последовательными будут молдавские политики и стоящие за ними представители ЕС, которые долгие годы рассматривали демократизацию ПМР, как важное условие разрешения конфликта. Но ведь никто не сказал, что демократизация означает отказ от независимости и готовность принять участие в молдавском государственном проекте!
Приход сорокатрехлетнего Евгения Шевчука свидетельствует о смене поколений политиков в Приднестровье. И это не просто констатация возрастных характеристик нового и старого президентов ПМР. Смирнов был представителем когорты советских хозяйственников, капитанов промышленности, которых партия и правительство направляли на различные участки работы необъятной советской страны. На Днестре будущий отец-основатель Приднестровья оказался только в 1987 году. И его возвышение стало последствием форсированной национализации самоопределения советской Молдавии. Отсюда и отмечаемая всеми советская эстетика Смирнова и его окружения.
Анатолий Каминский шел по жизни во многом тем же путем. Родился в Читинской области, учился в Одессе, занимался партийной работой в Леовском районе тогдашней Молдавской ССР. И только в 1985 году он возглавил предприятие в Рыбнице, расположенной на территории сегодняшней ПМР.
Евгений Шевчук – не советский, а приднестровский феномен. В отличие от Смирнова и Каминского он – местный. И этот аргумент Шевчук мог использовать в своей кампании. Он родился на территории Приднестровья – в Рыбнице, и сформировался, как политик в условиях ПМР. Новый президент Приднестровья – выразитель интересов тех людей, которые не эксплуатируют ностальгию, а устремлены в будущее. И в этом круге доминируют уже не капитаны советской промышленности, а представители нового бизнеса со всеми его плюсами и минусами, а также интеллектуалы, воспитанные и образованные уже в рамках проекта ПМР (здесь следует отметить и роль Приднестровского университета имени Тараса Шевченко). В этой связи наивными кажутся представления некоторых внешних наблюдателей, верящих в то, что по вопросам статуса ПМР Шевчук с его широкими взглядами будет более удобным переговорщиком, нежели его предшественник.
Выборы в ПМР стали демонстрацией силы публичной политики. Административный ресурс показал свою ограниченность. И к чести Москвы, между первым и вторым туром она не стала фанатично поддерживать Каминского, на которого делала ставку изначально. В публичном же поле у Шевчука было явное преимущество, поскольку свою первую победу над Смирновым он одержал еще в 2005 году во время парламентских выборов. Таким образом, в отличие от Каминского, у него была немала фора, которой ему в конечном итоге и удалось воспользоваться.
Теперь Шевчуку предстоит конвертировать доверие избирателей в реальные преобразования. Понятное дело, что «медовый месяц» между новым президентом и обществом ПМР продлится недолго. Придут новые проблемы и новые вызовы. Многие завышенные ожидания окажутся в итоге невыполненными. Слишком разные силы внутри и вне ПМР хотят стать бенефициариями от прихода нового лидера. Но как бы то ни было, непризнанная республика получила шанс на обновление.