Виктор Янукович – несчастный человек. Он так и не научился садиться на традиционный для Украины дипломатический шпагат между Россией и Западом. И явно забыл, что любой срок рано или поздно заканчивается.
Президентское кресло – это конец карьеры. Ты можешь всю жизнь оправдывать себя, что не смог состояться: дурак начальник, маленькая зарплата, кастрированные полномочия. Ты можешь всю жизнь откладывать старт на завтра, отговариваясь, что жизнь – это путь с поворотами до самого кладбища. Но только не в том случае, если ты добрался до главного кресла страны. Потому что в этом случае для тебя уже не будет никакого деятельного «завтра». Не останется поводов для оправданий в духе «если бы не…». И если даже ты стал первым в своей стране – это не гарантирует тебя от участи быть последним среди коллег. Можно быть никем, даже будучи всем.
По этой причине мне жалко Виктора Януковича. Он ведь на самом деле трагикомическая фигура. Монументальная глыба личности, выкованная в Енакиево, полностью сформированный от пяток до макушки self-made man, хозяин заводов, газет и пароходов, пусть и не всех пока. И вместе с тем – глубоко несчастный человек. Ведь ему, прошедшему через тюремные камеры и промасленные робы водителей автобазы, сегодня приходится изображать шпагат. Причем не просто изображать, но и садиться на него – в полном соответствии с традицией украинской политики. Сиречь – лавировать, уговаривать и выпрашивать. То есть, совершать все то, что во времена его бурной молодости считалось просто «западло».
Именно поэтому Виктор Федорович так любит говорить о недопустимости «унижения». Отмечая, что Киев прислушивается к замечаниям европейцев по «вопросу Тимошенко», он заявляет: «Очень важно, чтобы нас не унижали». После провала очередной попытки договориться с Кремлем о снижении цены на газ он говорит то же самое: «Любое давление в этих вопросах — оно для нас унизительно. И мы не позволим, чтобы так с нами говорили… Сначала нас загнали в угол, потом начали диктовать условия. Это унижает сегодня, не меня лично, а это унижает государство, и я не могу этого допустить».
Совершенно очевидно, что шпагат для Януковича не такая привычная поза, как для Кравчука или даже Кучмы, наработавших политическую растяжку еще в советские годы. И это, между прочим, роднит его с мнимым антиподом — Виктором Ющенко. Для Виктора Андреевича извечное украинское лавирование между Россией и Западом было неприемлемо по идейным причинам, для Виктора Федоровича по субкультурным. Но на практике и то, и другое — ригидность, граничащая с профнепригодностью.
Ладно бы, если б еще у нынешнего президента Украины этот треклятый шпагат хоть как-то получался. Тогда бы советники подвели под это необидную базу из Макиавелли и учебников дипломатии. Но непривычное к кульбитам тело отказывается слушаться, и строгие международные судьи по обе стороны границ выносят ему безнадежные оценки. И все, что ему остается – это в кулуарах чикагского саммита НАТО общаться с коллегами из Азербайджана и Турции, а также с не сумевшим избежать рандеву Брониславом Коморовским.
Представляется, что, принимая присягу, Виктор Янукович был убежден совершенно в обратном. Он был уверен, что отныне именно перед ним будут растягиваться в гимнастических фигурах собеседники любого ранжира. Потому что Украина – она ведь нужна всем, ну разве нет? Европейцы станут сулить ему золотые горы за неизменность «евроинтеграционного курса». Москва – продавать ему дешевый газ за культурно-идеологическую близость и Дмитрия Табачника во главе министерства образования. И именно он теперь будет выступать в роли торговца украинским будущим, устраивая между потенциальными покупателями аукционы по продаже лояльности.
Похоже, Виктор Федорович до сих пор не понял одну простую вещь. Ту самую, которую ему следовало бы принять во внимание с учетом персонального жизненного опыта. А именно: любой срок рано или поздно заканчивается. И если тюремный может завершиться досрочно за хорошее поведение, то президентский – за его полную противоположность.