Череда жестких разгонов оппозиционных протестных акций последнего времени создала в среде политических противников российского режима ситуацию, качественно сильно отличающуюся как от унылого безвременья «нулевых» годов, так и от веселой зимней поры 2011-2012 годов.
На протяжении довольно длительного по российским меркам периода времени оппозиция оставалась скованной рамками узкого «гетто», в рамках которого непрерывно враждовали либералы, левые и националисты, а Кремль, проводя политику «разделяй и властвуй», умело противопоставлял друг другу оппозиционеров «системных» и «несистемных», поощряя за лояльность одних и наказывая за строптивость других.
Затем как будто бы все переменилось, и на зимних митингах на Болотной площади и проспекте Сахарова господствовал негативный консенсус: все несогласные с режимом, «Единой Россией» и лично В.В.Путиным как будто слились в едином протестном порыве. Но после окончания прошлого сезона (не только политического, но и климатического), завершившегося поражением «белой революции», российская оппозиция столкнулась с новыми вызовами, связанными с выбором стратегии дальнейших действий. В то время как часть оппозиционных лидеров (от Алексея Навального до Сергея Удальцова) пытались мобилизовать широкие народные массы на публичные акции протеста в формате «маршей» или «народных гуляний», другие оппозиционеры (такие, как Владимир Милов или Владимир Рыжков) инвестируют политические ресурсы в партийное строительство, стремясь использовать открывшиеся легальные возможности для борьбы с Кремлем.
Пока что ни та, ни другая стратегия не принесли оппозиции больших успехов. Уличный протест вылился лишь в столкновения с полицией и призывы президентского пресс-секретаря «размазать печень митингующих по асфальту», а оппозиционным партиям еще предстоит приложить долгие и тяжелые усилия, прежде чем получить шанс стать значимыми агентами российской политики в преддверии будущих думских выборов, которые должны состояться лишь в конце 2016 года. Неудивительно, что в такой ситуации оба сегмента оппозиции: «партийные» и «уличные» — обмениваются довольно резкими выпадами, а Кремль довольно потирает руки, извлекая выгоды из очередных разногласий в и без того нестройном стане своих противников.
Типологически эта ситуация напоминает упадок российской оппозиции после поражения первой русской революции, когда среди радикальных противников царского режима — тогдашних социал-демократов — шла схожая по интенсивности и по сути полемика между «отзовистами» и «ликвидаторами». Если первые выступали за отзыв оппозиционных депутатов из Думы и переход исключительно к «несистемным» (нелегальным) методам борьбы, то вторые, напротив, призывали сосредоточиться исключительно на «системной» партийной и парламентской деятельности и отказаться от подготовки новой революции. Тогда, как известно, Ленин смог не только столкнуть лбами противоборствующие течения оппозиционеров, упрочив свое лидерство в рядах противников режима, но и убедительно показать гибельность для оппозиции ставки лишь на одно из этих направлений в ущерб другому.
Лишь умелое сочетание партийно-парламентской и революционной стратегий борьбы с режимом, по мнению лидера большевиков, могло обеспечить свержение царизма и в конечном итоге привести оппозицию к власти. Политическая практика не только царской России, но и ряда других авторитарных режимов в разных странах мира свидетельствует в пользу эффективности ленинской стратегии. Успех разнородным силам оппозиции от Бразилии 1970-х-1980-х годов до Южной Кореи 1980-х приносила не столько организационная консолидация, сколько сочетание различных методов борьбы против общего врага в лице правящего режима и взаимная поддержка тех шагов своих потенциальных союзников, которые «раскачивали лодку» существовавшего статус-кво, доведя его до полного слома.
Важным условием успеха такого сотрудничества противников режима (в отличие от социал-демократов эпохи Ленина) были и ориентация на поиск различными сегментами оппозиционеров поддержки у разных социальных групп общества, и (что немаловажно для сегодняшней России) отказ от публичной борьбы оппозиционеров друг с другом во имя достижения главной цели, способность к тактическим компромиссам и готовность к гибкому пересмотру своих идейных воззрений. Но пока что российские оппозиционеры склонны бороться друг с другом активнее, нежели чем с режимом, держаться за идейные штампы, выдавая их за свои политические принципы, и апеллировать к одному и тому же узкому кругу соратников, а не искать новые группы поддержки. Им предстоит многому учиться на опыте своих предшественников, как успешных, так и провалившихся.
В противном случае их ждет судьба не Ленина, Кардозу или Лулы, которые смогли максимально эффективно использовать крах враждебных им режимов и из предводителей групп оппозиционеров в конце концов стать главами государств, а, скорее, участь своих товарищей по несчастью из соседней Беларуси, которые после поражения на президентских выборах 2010 года и последующего жесткого подавления властями «минского бунта» пережили стремительную и, похоже, необратимую политическую маргинализацию.