Встречи «шестерки» международных посредников (пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН и Германии) по урегулированию иранского ядерного кризиса становятся ежемесячным мероприятием: 18–19 июня очередной раунд переговоров прошел в Москве. Предыдущие встречи – апрельская в Стамбуле и майская в Багдаде – не привели к существенным результатам.
Одна из причин активизации взаимодействия Ирана с международным сообществом обусловлена крайне негативным влиянием введенных против него односторонних необычно жестких финансово-экономических санкций со стороны Европейского союза (ЕС), США и их союзников.
В конце января 2012 года в Брюсселе министры иностранных дел всех стран ЕС договорились о введении эмбарго на импорт нефти из Ирана и замораживании активов его Центрального банка. Причиной для этого стала не столько возможность создания в Исламской Республике Иран (ИРИ) ядерного оружия, сколько озвученная некоторыми представителями законодательной и исполнительной власти этой страны угроза перекрыть Ормузский пролив. Именно по этому проливу осуществляется экспорт 20% всей нефти и нефтепродуктов, а также значительного количества сжиженного газа.
На Западе иранскую угрозу восприняли чрезвычайно серьезно. Там учли, что ИРИ располагает 3,5 тыс. мин, в том числе донных, для постановки которых могут быть использованы военные корабли и гражданские суда, катера, самолеты и вертолеты.
Осуществить минные постановки можно достаточно оперативно и скрытно, а провести траление многочисленных и плотных минных заграждений, состоящих из различных по типу и времени изготовления мин, даже без огневого и авиационного воздействия со стороны противника очень сложно. По американским оценкам, для этого потребуется не менее одного месяца. В результате чаша терпения международного сообщества была переполнена.
Нефтяное эмбарго
С февраля европейские компании перестали заключать с ИРИ новые контракты на поставки нефти. Полный запрет на такие торговые операции вступил в силу с 1 июля текущего года. Такой шаг был крайне болезнен для ряда стран ЕС. Так, стоявшая на грани дефолта Греция 35% своих потребностей в нефти покрывала за счет поставок из Ирана. Переживавшие сложные времена Испания и Италия оказались в похожей ситуации. Тем не менее и их удалось убедить, что в Тегеране никак не ожидали.
Конечно, вся Европа потребляла только 20% иранского нефтяного экспорта. Если бы все ограничилось только нефтью, то экономическая ситуация в ИРИ не стала столь критичной. Но к этому добавились серьезные санкции в области страхования перевозок морских грузов и в банковской сфере, что, например, крайне затруднило сам процесс оплаты за поставленную Ираном нефть. Как следствие в июне ежедневный экспорт иранской нефти сократился до 1,8 млн. баррелей (в 2011 году он составлял 2,5 млн.). Причина этого заключается в том, что сокращение импорта иранской нефти Европой, Японией и ЮАР не удалось компенсировать за счет Китая, Индии и Турции. Это оказалось особенно чувствительно на фоне существенного сокращения мировых цен на сырую нефть и заявления Сеула о прекращении импорта иранской нефти ввиду нежелания страховать танкеры за свой счет.
Другую причину происходящего следует искать в изменении политической ситуации внутри Исламской Республики Иран. Победа в ходе парламентских выборов позволила духовному лидеру аятолле Али Хаменеи взять в свои руки инициативу при разрешении иранского ядерного кризиса. И уже на Стамбульской встрече Тегеран согласился ограничить процесс дообогащения урана с 3,5 до 20% по изотопу урана-235. Подобное предложение было сделано впервые за последние годы.
Адекватного ответа со стороны Запада эта инициатива не получила, что сказалось на итогах встречи как в Стамбуле, так в Багдаде и Москве. Для продвижения процесса вперед Брюсселю было достаточно смягчить введенные против ИРИ финансово-экономические санкции, масштаб которых далеко вышел за рамки соответствующих резолюций Совета Безопасности ООН. Тогда можно было бы на уровне технических экспертов обсуждать условия ограничения процесса дообогащения урана: предельная степень обогащения, количество нарабатываемого расщепляющегося материала, места его хранения и пути дальнейшего использования.
Вместо этого Запад стал настаивать на необходимости обмена накопленного в ИРИ низкообогащенного урана (НОУ). Однако этот вопрос потерял свою актуальность после изготовления двух тепловыделяющих сборок, которые сейчас тестируются перед дальнейшим использованием в Тегеранском исследовательском реакторе. Конечно, в интересах обеспечения ядерной безопасности было желательно подобную деятельность осуществлять под контролем со стороны МАГАТЭ, особенно учитывая расположение исследовательского реактора в крупном городе, значительную степень выгорания ядерного топлива (это привело, в частности, к снижению его электрической мощности с 5 до 2 МВт) и отсутствие у иранских специалистов опыта в производстве ядерного топлива. Тем не менее в ближайшей перспективе иранцы способны завершить процесс перезагрузки ядерного топлива для рассматриваемого реактора.
Причины багдадских неудач
23 мая, за два дня до начала переговоров в Багдаде, генеральный директор МАГАТЭ ЮкияАмано посетил Тегеран. Он попытался договориться о проведении эффективных и беспрепятственных инспекций иранских ядерных объектов. В первую очередь его интересовал вопрос о допуске инспекторов агентства на военный объект в Парчине, где, по западным данным, ранее состоялись испытания нейтронного детонатора – инициатора для ядерного взрыва. ЮкияАмано не смог решить этот вопрос, что затруднило проведение последующих переговоров между Ираном и «шестеркой» международных посредников.
Следует заметить, что посещение военного объекта в Парчине было бы законным, если Тегеран выполнял бы требования Дополнительного протокола (1997 года) к Соглашению с МАГАТЭ о применении гарантий. В нынешних условиях, когда Протокол подписан, но не ратифицирован парламентом страны, оснований для такого посещения нет (никакой ядерный объект в Парчине Ираном не задекларирован). Посещение указанного объекта возможно только в качестве добровольного шага со стороны Тегерана в рамках повышения мер взаимного доверия. Но для этого нужен явный прогресс на предстоящих переговорах (хотелось бы верить, что четвертый раунд переговоров в этом году тоже состоится).
Помимо этого выявилось несовпадение позиций «шестерки» и Ирана в отношении запасов расщепляющегося материала и строительства новых ядерных объектов. Так, на предприятии по обогащению урана в Натанзе задействовано 52 каскада газовых центрифуг Р-1 (8528 центрифуг). Это позволило к 1 мая 2012 года накопить около 6 тонн низкообогащенного урана (НОУ) со степенью обогащения до 3,5%. С учетом работы двух других предприятий по дообогащению урана накопленные запасы расщепляющегося материала в случае принятия соответствующего политического решения могут послужить основой для изготовления пяти ядерных боезарядов. Это не могло не внушать беспокойство со стороны международного сообщества ввиду отсутствия серьезных причин для продолжения процесса обогащения урана.
Помимо этого существует возможность скрытой наработки в ИРИ оружейного урана, что может включать использование как задекларированных, так и незадекларированных в МАГАТЭ ядерных материалов. О реальности такого развития событий свидетельствует факт начала собственного производства уранового концентрата на месторождении Гчин вблизи Бендер-Аббаса в провинции Хормозган. Убедить в отсутствии такой незаконной деятельности достаточно трудно ввиду невыполнения Тегераном требований Дополнительного протокола (1997 года) и измененного кода 3.1 к Соглашению с МАГАТЭ о применении гарантий, а также создания препятствий для деятельности на иранской территории инспекторов МАГАТЭ. В частности, измененный код 3.1 требует информировать агентство о начале строительства ядерных объектов немедленно, а не за 180 дней до поступления на них ядерных материалов. Необходимость в этом очевидна, так как строительство тайных ядерных объектов продолжается, как правило, несколько лет.
В конце 2003 года ИРИ согласилась выполнять требования этих документов. Однако, чтобы сдержать нарастающее давление со стороны Запада, уже в феврале 2006 года на иранской территории было приостановлено действие Дополнительного протокола (1997 года), а в марте 2007 года Иран в одностороннем порядке прекратил действие измененного кода 3.1 к Соглашению с МАГАТЭ о применении гарантий.
И наконец, Запад заявил о необходимости полного прекращения Ираном процесса дообогащения урана до 20% и установления тщательного контроля со стороны МАГАТЭ за его ядерными объектами. В Тегеране же это восприняли как ограничение собственного права на использование атомной энергии в мирных целях.
Иранский подводный атом
К середине мая 2012 года в Иране было накоплено 146 кг гексафторида урана, обогащенного до 20%. Для обеспечения ядерным топливом Тегеранского исследовательского реактора необходимо 177 кг такого расщепляющегося материала. Другие имеющиеся или создаваемые в ИРИ ядерные объекты не требуют для своей работы столь высокой степени обогащения по урану-235, поэтому скоро исчезнут реальные причины для продолжения процесса дообогащения урана. Однако такие причины могут быть созданы искусственно путем, например, имитации строительства легководного исследовательского реактора или атомной подводной лодки (АПЛ).
Совершенно неслучайно, что за несколько дней до переговоров «шестерки» в Москве заместитель командующего Военно-морскими силами ИРИ адмирал Аббас Замини сообщил, что Иран приступил к созданию атомных подводных лодок. Конечно, можно было бы порадоваться за наших южных соседей, которые уверенно идут по пути освоения современных военных технологий. Однако на самом деле все обстоит несколько иначе.
Очевидно, что даже в среднесрочной перспективе ИРИ не может самостоятельно построить АПЛ. Во-первых, для этого нужно иметь опыт в создании хотя бы исследовательских ядерных реакторов. А такого опыта у иранцев нет: все действующие исследовательские реакторы поступили в ИРИ из-за границы, а сроки окончания работ по созданию тяжеловодного реактора в Араке постоянно отодвигаются во времени.
Во-вторых, с помощью Северной Кореи в Иране освоили производство только дизельных малых подводных лодок типа «Гадир» водоизмещением около 500 тонн. На кораблях такого типа невозможно разместить ядерную энергетическую установку ввиду массово-габаритных ограничений и необходимости обеспечения физической защиты экипажа от смертоносного радиоактивного излучения. Как следствие первая советская атомная подводная лодка проекта 627 «Ленинский комсомол», принятая на вооружение в 1957 году и неспособная нести баллистические ракеты, имела подводное водоизмещение 4750 тонн.
Следовательно, информация о создании иранской атомной подводной лодки является блефом, возможная цель которого состоит в обосновании необходимости не только продолжения процесса дообогащения урана (с 3,5 до 20%) на высокозащищенном ядерном объекте в Фордо, но и дальнейшего повышения степени обогащения по урану-235. Так, использовавшие водо-водяные реакторы АПЛ первого и второго поколения применяли ядерное топливо со степенью обогащения 21%, а АПЛ третьего поколения – 43–45%. Хуже того, иранское руководство может заявить о разработке ядерной энергетической установки с жидкометаллическим теплоносителем, которая использует ядерное топливо с обогащением 90% (по сути, это уран оружейного качества).
Отдельного рассмотрения заслуживают вопросы создания инфраструктуры, необходимой для обслуживания атомных подводных лодок и их утилизации после окончания сроков эксплуатации.
Конечно, АПЛ имеют такие преимущества, как воздухонезависимость двигательной установки и отсутствие потребности в значительных запасах дизельного топлива. Это позволяет им находиться в подводном положении не менее трех месяцев. В то же время для работы двигательной установки атомной подводной лодки первого поколения требуется 250 кг ядерного топлива, а второго – 350 кг. Учитывая полную перегрузку ядерного топлива в течение трех лет для обеспечения работы всего одной АПЛ первого поколения Ирану потребуется ежегодно нарабатывать свыше 80 кг урана, обогащенного до 21%. В действительности, для обеспечения условий постоянного боевого дежурства придется строить не менее трех АПЛ, что увеличит ежегодные объемы производства ядерного топлива с указанной степенью обогащения до 250 кг. Это существенно превосходит технические возможности созданной в ИРИ ядерной инфраструктуры.
Условия эксплуатации атомных и дизельных подводных лодок существенно различаются. Для АПЛ необходимо создавать собственную инфраструктуру на берегу, связанную в том числе с необходимостью перезагрузки ядерного топлива, готовить технических специалистов по обслуживанию ядерных энергетических установок на специально созданной учебной базе, сформировать и обучить команды по ликвидации возможных аварийных ситуаций, а также сделать многое другое, без чего безопасная эксплуатация АПЛ просто невозможна. К этому можно добавить, например, насущную потребность в создании для боевых кораблей, находящихся в подводном положении, специальных систем навигации и связи.
Необходимо учитывать и то обстоятельство, что срок службы атомной подводной лодки составляет 30 лет (возможно его продление до 40 и даже 50 лет, но это требует освоения передовых технологий, которыми иранцы в настоящее время не располагают). После этого АПЛ нужно утилизировать путем вырезки реакторного отсека и его хранения в течение длительного периода времени. С этой целью, а также для размещения контейнеров с отработанным ядерным топливом двигательной установки АПЛ придется создавать сухое хранилище на берегу, обеспечивать его охрану и жизнедеятельность.
Учитывая вышеизложенное, в ИРИ отсутствует явная потребность в создании атомных подводных лодок. Вместо этого иранцы могут создать анаэробные энергетические установки мощностью от 100 до 300 кВт, что повысит срок автономности подводных лодок до 480–720 часов. Именно по этому пути пошли в Германии, где в конце 1990-х годов создали дизель-электрическую подводную лодку проекта 212 с воздухонезависимым двигателем на топливных элементах.
Относительный успех переговоров в Москве
По-видимому, можно говорить об относительном успехе переговоров в Москве. Переговорный процесс не был остановлен. 3 июля в Стамбуле состоится встреча технических экспертов, которым легче добиться взаимопонимания при рассмотрении, например, вопросов безопасной эксплуатации ядерных объектов, контроля и учета расщепляющихся материалов. Они же могут обсудить экономическую обоснованность реализуемой в ИРИ ядерной программы. Именно это вызывает значительную обеспокоенность со стороны международного сообщества. Так, создание в Иране замкнутого ядерного цикла экономически целесообразно только при наличии десяти энергетических реакторов мощностью по 1 ГВт каждый. Вместо этого действует только один энергетический реактор указанной мощности (исследовательские реакторы значительного количества ядерного топлива не требуют).
Помимо этого сторонам удалось выйти на предметное обсуждение конкретных предложений, выдвинутых как «шестеркой», так и Ираном. Ранее все ограничивалось взаимными обвинениями или обсуждением вопросов, не имевших прямого отношения к иранской ядерной программе.
Следует заметить, что в ходе переговорного процесса сохраняется значительное недопонимание. На Западе не могут смириться с тем, что на территории ИРИ остаются значительные запасы расщепляющегося материала и продолжается процесс дообогащения урана. В Тегеране надеются, что международное сообщество признает право иранцев на обогащение урана вопреки действующим резолюциям Совета Безопасности ООН и как минимум смягчит введенные против них финансово-экономические санкции, в первую очередь со стороны ЕС. Такие подходы не способствуют поиску возможного компромисса, что в дальнейшем может привести к срыву переговоров. В этом же направлении действуют провокационные заявления высокопоставленных политиков и военных, обнаружение инспекторами МАГАТЭ на предприятии по обогащению урана в Фордо частиц урана, обогащенного до 27%, ухудшение состояния региональной безопасности и другие причины.
Учитывая вышеизложенное, все более важное значение приобретает временной фактор. Так, в сентябре состоится выдвижение основных кандидатов на пост президента США, а в начале следующего года начнется президентская избирательная кампания в ИРИ. Ввиду этого для завершения переговоров осталось только два месяца. Если за это время не удастся договориться, то обсуждение проблемы придется перенести в лучшем случае на год. И все это время в Иране будут продолжать накапливаться расщепляющиеся материалы. По-видимому, такой подход неприемлем и для Запада, чьи избыточные надежды на финансово-экономические санкции являются не более чем опасной иллюзией, приближающей к региональной войне с непредсказуемыми последствиями. Следовательно, Западу нужно сделать свой шаг в сторону Ирана, предложив ему серьезные стимулы с целью ограничения процесса дообогащения урана и расширения на его территории деятельности инспекторов МАГАТЭ. В этом случае успех переговоров перестанет быть относительным, что полностью соответствует национальным интересам Запада в рамках предложенного Россией принципа поэтапности и взаимности.
Хотелось бы верить также в политическую дальновидность высшего руководства Исламской Республики Иран, которое неоднократно заявляло об отсутствии потребности в создании ядерного оружия. Сейчас у него представляется хороший случай для выдвижения новой инициативы – восстановления действия на иранской территории Дополнительного протокола (1997 года) и измененного кода 3.1 к Соглашению с МАГАТЭ о применении гарантий. Это позволит в значительной степени уменьшить существующие у международного сообщества озабоченности, что является базисом для постепенной нормализации отношений.