Начало июня 1990-го… В жарком Ташкенте идет последний, как окажется позже, съезд компартии Узбекистана. Местное радио и телевидение ведут прямую трансляцию заседаний этого политического мероприятия. С докладом выступает первый секретарь ЦК Компартии республики Ислам Каримов, который занимает этот пост ровно год.
Коротаю время и, по журналистской привычке, слушаю радио в гостинице в ожидании ташкентских коллег, которые должны за мной заехать.
Странно, но «первый» читает доклад то на узбекском, то на русском. Не зная «титульного», делаю предположение, что это своеобразная «политвежливость» — одна и та же часть доклада озвучивается дважды, на разных языках. Ведь на дворе поздняя «перестройка», и всё «титульное» в национальных республиках СССР день ото дня громче заявляет о себе.
Но вскоре появившиеся коллеги открывают мне совершенно иную суть происходящего. Оказывается, узбекский язык использовался только когда «первый» говорил о позитивных явлениях, — социально-экономических успехах и грандиозных планах в республике. А вот на долю русского языка выпала неблагодарная роль инструмента для описания недостатков и всяческого негатива. Точно рассчитанный прием манипуляции местным сознанием: всё хорошее связано только со своим, «родным», все плохое — с русскими.
Тогда во многих республиках «символом веры» стало убеждение, что СССР (читай Россия) процветает или хотя бы держится только благодаря тому, что данная республика его «кормит», «снабжает», «обогащает», тогда как Россия и русские паразитируют на своих младших братьях. Не исключением был и Узбекистан. А тот факт, что в эти игры включился первый секретарь компартии республики, означал только одно — поддержку этой, как окажется после распада Союза, иллюзии. Ведь в СССР были только две республики, которые производили больше, чем потребляли — Российская Федерация и Белоруссия.
Конечно, их вклад в формирование союзного бюджета был не одинаковым, но они работали как два локомотива экономики СССР. Каримов не мог не знать всего этого в силу своего партийного и служебного положения. Ведь ему довелось поработать именно, как сказали бы сегодня, в «экономическом блоке»: министром финансов УзССР, зампредом Совета министров и одновременно председателем Госплана этой республики.
Должность первого секретаря в то время давала её обладателю не только высшую административную власть, но и делала его «высшим жрецом», хранителем и блюстителем главных «символов и смыслов веры» — интернационализма, братства, дружбы и равенства народов. И если «жрец» начал подыгрывать «титульности», то это уже был радикальный поворот. Поворот флюгера в сторону от той системы, которой он был обязан всем. Так впервые обозначился политический стиль Каримова. А, как говорят: «стиль — это человек».
Исчез СССР. Но оттого, что источника всего нехорошего на земле не стало, жизнь в Узбекистане почему-то не превратилась в рай. Напротив, оказалось, что есть масса экономических проблем, есть даже враги, с которыми в одиночку справиться весьма проблематично. Это ваххабиты, которые стали к тому времени влиятельной силой в среде сельских жителей, прежде всего в Ферганской долине. Опасность смотрелась еще более грозной с началом гражданской войны в соседнем Таджикистане в 1992 году, где силы, начавшие её с целью сбросить постсоветский режим, были тоже исламскими радикалами.
Но если пожар перекинется в Узбекистан от соседей, то полыхнёт так, что мало не покажется. Волей-неволей пришлось вспомнить о «плохой», но мощной России, и флюгер повернулся ещё раз. Каримов убедил руководство России в том, что укрепление моджахедов в Средней Азии угрожает и Москве. В итоге, наиболее дееспособная 15-я бригада спецназа ГРУ под командованием полковника Квачкова (того самого), получив соответствующий приказ, уничтожила самых непримиримых и пассионарных лидеров фронды, потушив тем самым в 1993 году гражданскую войну в Таджикистане. Тогда, кстати, погибло больше таджиков, чем на фронтах Великой Отечественной. А затем начался новый, хотя и постепенный поворот узбекского флюгера по направлению господствующих ветров.
Суверенный, независимый Узбекистан налаживает международное сотрудничество». В республике в приоритетном порядке развивается американский бизнес, которому отдают хорошие куски — например, сдают в концессию золотые рудники. Но особенность американских друзей в их беспримерном аппетите. Усовершенствованный способ поедания ненужных получил обобщённое название «оранжевых технологий», когда болезнь общества будто бы развивается естественным путем, исключительно от его внутренних проблем и неустроений.
Для Каримова сигналом беды стала ситуация в Ферганской долине, которая вылилась в андижанские события 2005 года. Об их природе говорят разное: в том числе и то, что почву подготовила неудачная экономическая политика правительства. Тогда в Андижане, Маргилане и Фергане состоялись выступления местных коммерсантов и лавочников против новшеств в законодательстве, регулирующем торговлю. События были отмечены закидыванием камнями милиции и поджиганием её автомашин. Позже, уже зимой на это наложились перебои с газом, электричеством, что повлекло аналогичные выступления по всей стране.
Как бы то ни было, к началу «андижанского расстрела» съемочные группы крупнейших мировых телеканалов как по команде очутились в Андижане, да ещё в заранее забронированных номерах отеля, окна которого выходили прямо на площадку будущих кровавых событий. «Сердце-вещун» опять почуяло недоброе. Да и как не почуять: после Андижана Каримов подвергся немедленной и резкой критике Запада. Москва в этой ситуации опять оказалась полезной, и флюгер снова развернулся на 180 градусов. По официальной версии Ташкента, власти подавили антиправительственный мятеж террористов, которые получали финансирование через посольство США и представителей иностранных СМИ. Москва поддержала версию Ташкента, и вскоре Россия и Узбекистан подписали договор о союзнических отношениях, в том числе о предоставлении друг другу военных баз и военных объектов, а Каримов распорядился закрыть американскую военную базу в Узбекистане, который присоединяется к Евразийскому экономическому сообществу. Внешняя политика Ташкента стала носить выраженный антиамериканский характер. В 2006 году Узбекистан стал членом Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ).
После андижанских событий Каримов обещал продать российским бизнесменам многие неприватизированные стратегические предприятия республики. На саммите ОДКБ в сентябре 2008 года Каримов подписал декларацию, в которой выражалась озабоченность в связи с действиями Грузии в Южной Осетии и расширением НАТО на восток.
Но ничто не вечно под луной, и той же осенью наметилось новое сближение Узбекистана с западными странами. Одновременно произошла приостановка членства Узбекистана в Евразийском экономическом сообществе. В конце июня этого года Узбекистан вдруг заявил, что выходит из ОДКБ. Скорее всего, это сделано ради расширения сотрудничества с США. Сегодня Америка хотела бы обзавестись в Узбекистане военной базой в преддверии вывода своих войск из Афганистана. Однако иностранные военные базы на территории ОДКБ могут создаваться только при согласии других членов организации. Отсюда и новый поворот флюгера. Надолго ли? Дело в том, что США, добиваясь максимальных уступок от своих «партнеров», действуют с неприличным напором. Поэтому рано или поздно всплывёт вопрос о правах человека в Узбекистане, о положении мусульман (новейшая мода) и о положении национальных меньшинств. А это будет означать новое ухудшение отношений «партнеров» и вероятность того, что ОДКБ опять может понадобиться Ташкенту.
Остаётся ждать нового поворота флюгера…