Возможна ли в России классическая правая партия на базе православных ценностей?
В качестве выхода из сложившейся в России социально-политической ситуации, близкой к тупику, предлагается создание именно такой партии. С одной стороны, почему ей не быть?
Если в стране есть многосекторное общество, если в стране есть те, кто принимает правые политические ориентиры, если в стране есть поклонники православия… Если первоначально национальная самоидентификация русских, в отличие от национальной самоидентификации в странах Запада, основывалась на смысловой православно-цивилизационной самоидентификации… Почему бы ей не быть?
С другой стороны, возможна ли вообще классическая партия – как правая, так и левая, если в стране неклассическая ситуация? Если в стране нет вообще внятной социально-экономической самоидентификации граждан, если при наличии 70 процентов людей, называющих себя православными, пост соблюдают от 5 до 8 процентов максимум, а все десять заповедей знают всего лишь 2 процента, причем как среди населения в целом, так и среди принимающих имя «православные».
Если еще поинтересоваться, какой процент православных граждан знает содержание Нагорной проповеди и в чем ее отличие от тех же Десяти заповедей, если еще у них спросить, что именно означает «правильно славить» и если еще сообразить кого собственно…
Однако важнее все же иное. «Классическая правая партия на базе православных ценностей» — это собственно что? Понятно, что звучит это цельно, солидно и по-своему красиво. Тем не менее, самое понятное в этом определении и есть самое малоосуществимое: классическая партия в неклассическом мире. Правда, можно выстроить партию, пытающуюся защищать сохранение классического мира и противостоять наступлению Постмодерна – партию своего рода «антиэнтропийного консерватизма». Более того, во многом это было бы просто полезно. Но отношения в стране неклассические: нет четкого деления на большие противостоящие социально-экономическое или даже религиозные группы.
Партия потому и стала называться «партией» – то есть «part» — частью, что она образуется как продукт раскола. Считается, что было четыре историко-генетические раскола постсредневекового мира, давшие начало всем современным партиям: между городом и деревней, между церковью и государством, между Центром и Периферией, между работниками и работодателями. Правда, можно выделить и особый пятый раскол — это то, что произошло на рубеже 1980-90-х годов в СССР. Тогда все эти четыре раскола, «снятые» в стране в советский период, оказались актуализированы одновременно, что создало уже уникальную ситуацию с предельно невнятными партийными определениями и по существу почти обрекло партии на то, чтобы стать не политическими и не социально-экономическими, а социокультурными. То есть, строго говоря, не партиями, а неким светским подобием конфессий. Члены которых отстаивают не социально-экономические интересы тех или иных групп общества, а скорее свои образные и языковые пристрастия, и в силу этого по существу лишены серьезной поддержки крупных общественных групп.
В большинстве случаев они пытаются представить себя «идеологическими партиями» и при всей определенной натяжке социокультурного до идеологического – именно «идеологические партии» практически никогда не добиваются взятия власти. К власти приходят либо клиентелистко-корпоративные, карьерные партии, либо социально-классовые.
Еще сложнее с определением «правой» политико-идеологической самоидентификации. Четверть века назад вообще «правыми» были объявлены сторонники социализма, а «левыми» – сторонники рынка. Со временем определения почти стали на свои места – и правыми стали называть тех, кого обычно мире правыми и считают – рыночных фундаменталистов. То есть тех, кто объявлял себя «либералами». Но они действительно были лишены того, что составляют многие иные атрибуты правого: патриотизма и принятия традиционалистских ценностей: семья, государственность, вера в бога и т. д., что собственно, и дает подчас основания говорить о том, что в привычном историческом смысле слова «правой партии» в России не возникло.
В свое время ВЦИОМ провел опрос о ценностно-идеологических пристрастиях граждан России и получил результаты, которые истолковал так, что дал на долгое время основание иронизировать над его представлениями об идеологиях и ценностях, а ему самому – обижаться на эту естественную иронию.
Опрашиваемым было предложено отнести себя к сторонникам трех основных течений: традиционных русских ценностей; левых, социалистических идей; правых, либеральных идей.
Из ответов получилось, что к первым себя отнесли 33 % опрошенных, ко вторым – 24,5 %, к третьим – 14 %. При этом 17 % сказали, что ни одна из этих идей их не привлекает, а 12 % затруднились с ответом. Из полученных цифр ВЦИОМ сделал вывод о том, что в обществе доминируют вовсе не сторонники социализма или коммунизма, и не сторонники либерализма, а сторонники «национального консерватизма».
Этот результат получился благодаря тому, что все формулировки вопросов были предельно некорректны: «либерализм» прямо в вопросах назывался «правой» идеологией, противореча своим выводам о «русском консерватизме», ни про какой консерватизм вопросов не было. В первом пункте спрашивалось про «традиционные русские ценности» — тем самым они в компанию любителей русской традиции собирали и тех, кто за традицию собственно консервативную, и тех, кто за традицию революционную, и тех, кто за традицию либеральную.
Русские ценности были противопоставлены идее социальной справедливости, равенству, защите интересов людей труда и политической демократии. Социалистические (и коммунистические) идеи – противопоставлены принципу национальной независимости, самостоятельности и сильного государства.
ВЦИОМ тогда предложил опрашиваемым на выбор три «идеологические течения», приписав первому из них все то, что, так или иначе, входит и в два остальных. И получилось: видит человек слова «национальная независимость» – и что ему делать? Голосовать против или дописывать, что он за «левых, которые создадут сильное государство, обеспечат национальную независимость, социальную справедливость, политические свободы и защиту интересов человека труда»?
То есть по сути респондентам предложили ответить на нелепый вопрос: «Вы за левых или за русских?»
На само деле, традиционно под «правыми» понимаются в основе своей сторонники сохранения сложившихся порядков, которым свойственен культ власти и сложившейся иерархии. Поскольку принято считать, что «левые» — пацифисты, антирасисты, антиклерикалы, антикапиталисты, озабочены развитием свобод (кроме «дикого рынка»), распространением равенства, а «правые» – им оппонируют, создание «классической правой партии» в современной России будет предполагать, что это партия сторонником войны, расизма, клерикализма, капитализма, партия – противник любых свобод, за исключением «свободы дикого рынка» — и противники равенства, то есть партия элитарная, основную массу людей считающая некими не достойными права на решение своей судьбы существами.
Можно и такую партию создавать. Только есть три оговорки: Во-первых есть сомнения, что те, кто говорят о «классической правой партии» в современной России имеют ввиду что-то подобное. Во-вторых, есть большие сомнения, что такую партию поддержат граждане страны. В-третьих, есть очень большие сомнения, что все это можно легко совместить с православными ценностями.
Отсюда вытекает, что говоря о «классической правой партии» нужно как минимум более ясно определить, что имеют ввиду те, кто об этом говорит. Да, можно ссылаться на опыт более чем реализовавшейся Христианско-демократический союз в ФРГ.
Если бы не два особых обстоятельства.
Во-первых, при всей казалось бы определенности названия «Христианско-демократический союз» и («Христианско-Социальный союз» в Баварии») они не были конфессиональными партиями. Ни в плане членства, ни в плане увязывания с той или иной конфессией, потому что изначально ставили перед собой задачу политического объединения представителей двух конфессий – католиков и протестантов.
Хотя вполне естественно, что, скажем, ХСС больше был ориентирован на католиков, поскольку опирался на избирателей католической Баварии. В этом отношении, если представить себе некий аналог такой партии в России, – это должна была бы быть некая «Православно-мусульманская партия», либо «Православно-коммунистический союз», как некое политическое объединение представителей двух ведущих конфессий страны.
Во-вторых, ХДС/ХСС никогда не была классической правой партией в полном смысле этого слова. По избранным содержательным ориентирам партией войны ей никто и никогда не позволил бы быть уж как минимум в первые десятилетия существования ФРГ — расизм в Германии был объявлен преступлением, капитализм они себе представляли довольно модифицированном виде, и уж ни Эрхард, ни Аденауэр никогда не были сторонниками «свободного рынка» изначально ориентируясь на «регулируемую рыночную экономику» и «социальное государство», точно также никогда не посягая и на идею равенства.
Разумеется, на фоне сильного левого фланга они оказывались самыми правыми из крупных политических объединений, но в силу того, что собственно правые слишком дискредитировали себя сотрудничеством с Гитлером и оказались уже абсолютно не востребованы в послевоенной Германии.
Христианско-демокртический союз вообще был по существу образован на членской базе старой Партии Центра (оттуда, в частности, пришел и Аденауэр), берущей свое начало в середине 19 века. То есть все это в классическом понимании были умеренный центристы, что подтверждали и их политическая история, в течение которой они неоднократно вступали в союз и образовывали коалиции с теми или иными социал-демократическими партиями как в старой Германии, так и в послевоенной.
Поэтому что-что, а «классическую правую партию» в них увидеть крайне сложно. Скорее уж нужно было бы обращаться к примеру Народной партии в Испании, то есть бывшей франкистской фаланги.
Наконец, очень непросто обстоит дело и с таким определением, как «партия, опирающаяся на православные ценности». Если, разумеется, под последними не иметь ввиду исключительно отстаивание принятой в конце 4 века нашей эры на Константинопольском Соборе Никейско-Царьградский символ веры или даже фундаментальный вопрос о том, от кого именно исходит Святой Дух: только от Бога-Отца или и от Бога-Сына.
Применительно к политической партии, речь, скорее всего даже при разговоре о православных ценностях скорее идет о чем- то другом. О чем же? Вот это и есть главный вопрос, на который еще только предстоит дать ответ. А уж после этого стоит порассуждать над следующим, тоже очень интересным вопросом: совместима ли правая идеология с этими вновь обретенными православными ценностями.