Президент Грузии Михаил Саакашвили в ходе совместной пресс-конференции с премьер-министром Турции Реджепом Эрдоганом 13 января заявил о том, что двусторонние грузино-турецкие отношения могут считаться идеальными.
Грузинский лидер не в первый раз выступает с громкими и многообещающими декларациями. В ноябре прошлого года он публично назвал президента Армении «старым и надежным другом», а в июле 2010 года высказался за объединение Грузии и Азербайджана в конфедерацию. Между тем, в реальности отношения Тбилиси и с Ереваном, и с Баку имеют намного более сложную динамику, отличающуюся от бравурной риторики президента Грузии.
Можем ли мы говорить о том, что турецкое направление грузинской внешней политики намного проще, чем армянское или азербайджанское? Насколько вообще перспективно стратегическое партнерство Анкары и Тбилиси?
С одной стороны, значение Турции для Грузии сложно недооценить. Турецкая республика находится на первом месте среди торговых партнеров Грузии. Предприниматели из этой страны не первый год реализуют в Грузии успешные инвестиционные проекты. Велика роль турецкого бизнеса в развитии грузинской инфраструктуры (реконструкция аэропортов в Тбилиси и в Батуми, участие в финансировании и реализации железнодорожного проекта Баку-Ахалкалаки-Тбилиси-Карс). Грузию и Турцию связывают два амбициозных энергетических проекта – Баку-Тбилиси-Джейхан и Баку-Тбилиси-Эрзерум. Турецкие военные сыграли немалую роль в процессе реформирования грузинской армии и пограничной службы, а также в деле восстановления и оборудования отдельных объектов оборонного назначения (аэродром в Марнеули).
Грузинское государство не может игнорировать и растущий геополитический вес Анкары. Превращение Турции в региональную державу с самостоятельной внешней политикой – один из важнейших итогов последнего десятилетия. Это стало возможно благодаря трем основным факторам: бурному экономическому росту Турции в последние годы (ВВП этой страны достиг одного триллиона долларов, доходы на душу населения выросли втрое); фундаментальным сдвигам в политическом ландшафте страны, где уже почти десять лет доминирует Партия справедливости и развития во главе с Эрдоганом; и серьезному переосмыслению внешнеполитических приоритетов.
С началом политики «обнуления» проблем с соседями Турция стала одним из наиболее значимых государств Евразии, которое стали рассматривать как посредника между Востоком и Западом. И хотя реальность в турецком случае также далеко не всегда совпадает с риторикой, сами намерения Анкары выйти за рамки роли «младшего брата США» и «старшего брата Азербайджана» способствовали росту интереса к внешней политике Турции, в первую очередь у ее непосредственных соседей.
Турция присоединилась к программе НАТО по защите от ракетных ударов. Система раннего радиолокационного предупреждения была запущена в канун 2012 года поблизости от турецкой Малатьи. При этом из всех стран-членов НАТО Турция пользуется наибольшим доверием официального Тегерана. Настолько, насколько вообще понятие «доверие» можно использовать при обсуждении сложных геополитических процессов на Ближнем Востоке и на Южном Кавказе. В любом случае иранские дипломаты полагают, что Турция, как региональная держава имеет право определять будущее кавказского и ближневосточного регионов, в отличие от «внешних игроков». Так, в ходе январского визита в Тегеран глава МИД Турции Ахмет Давутоглу пытался успокоить иранскую сторону относительно целей и ресурсов радиолокационной системы. Эта же тема обсуждалась в ходе недавней поездки в Анкару спикера парламента Ирана Али Лариджани.
Для Турции дружественная Грузия также чрезвычайно важна, поскольку позволяет расширить ее присутствие в Черноморском регионе и на Южном Кавказе. Анкара признает территориальную целостность всех кавказских государств, включая и Грузию. Турецкий МИД неизменно повторял тезис о том, что пересмотр межгосударственных границ чреват хаосом и нестабильностью.
Нельзя сбрасывать со счетов и внутриполитический фактор. На территории Турции проживает многочисленная грузинская диаспора. Самой известной общественной организацией, претендующей на представительство ее интересов, является «Грузинская ассоциация дружбы».
Однако у этой ситуации есть и другая сторона. Именно она не позволяет говорить о том, что в отношениях Тбилиси и Анкары все идеально. Во-первых, Турция всегда имела свое особое мнение по «абхазской проблеме». По словам колумниста известного англоязычного турецкого издания «Today’s Zaman» Хасана Канболата, абхазские лидеры традиционно рассматривают Турцию «и как своего близкого соседа, и как близкого родственника». По его мнению, «тот факт, что Турция – «второй дом» для многих абхазов, прибавляет в глазах Абхазии важности турецкому направлению». На сегодняшний день на территории Турецкой республики находится более 200 сел в 20 провинциях, населенных потомками абхазских махаджиров, покинувших свою историческую Родину и переселившихся в пределы Османской империи в XIX веке. Общественная деятельность выходцев из Абхазии строится вокруг Федерации абхазских ассоциаций (ABHAZFED) и Федерации кавказских ассоциаций (KAFFED), действующих на территории Турецкой республики.
Это помогает понять, почему Турция, признававшая территориальную целостность Грузии и до «пятидневной войны» 2008 года, и после нее, держала открытым «абхазское окно». Анкара закрывала глаза на контакты турецких бизнесменов с Абхазией. Несколько лет назад турецкими абхазами был построен отель «Ясемин» в центре Сухуми. Турецкие предприниматели абхазского происхождения наладили в условиях блокады середины 1990-х годов снабжение республики горюче-смазочными материалами. Угольная добыча в районе Ткварчели была возрождена также репатриантом из Турции Тайфуном Ардзинба. Вывоз из Абхазии угля и леса и сегодня играет значительную роль в турецко-абхазских деловых контактах. В 2009 году в Грузии состоялся суд над турецким капитаном Мехметом Озтюрком за нарушение таможенных правил (его корабль был задержан в черноморской акватории после того, как посетил Абхазию).
Между абхазскими парламентариями и депутатами турецкого парламента после распада Советского Союза всегда сохранялся определенный уровень контактов, а президенты Абхазии Владислав Ардзинба и Сергей Багапш в 1991 и в 2011 годах посещали Турцию. И хотя их визиты не имели статуса официальных, трудно представить себе, чтобы подобного рода посещения при соответствующем желании нельзя было предотвратить.
Таким образом, Анкара не может игнорировать многочисленную абхазскую диаспору, и пытается смотреть на положение дел в частично признанной республике своими глазами. Свидетельством том является визит в Абхазию в сентябре 2009 года заместителя министра иностранных дел Турции Унала Чевикоза.
Кроме того, признавая полезность и необходимость углубления кооперации с Грузией, Турция вовлечена в многостороннее партнерство с Россией. Последняя, напомним, в новой доктрине национальной безопасности Грузии названа главной угрозой для кавказской республики. Между тем, в 2008 году Россия стала самым крупным партнером Турции с торговым оборотом в 38 млрд. долларов США, опередив Германию, бывшую до этого многолетним партнером Турецкой республики № 1. Во многом именно это обстоятельство предопределило «объективистскую» позицию Турции относительно «пятидневной войны». Турецкие лидеры, в отличие от своих союзников по НАТО, не стали порицать Россию за «агрессию» и «нарушение международного права», а выступили с инициативой «Кавказской платформы» и создания регионального аналога ОБСЕ. Через год премьер-министр Турции Реджеп Эрдоган назвал отношения своей страны с Россией «стратегическими». И хотя позиции Москвы и Анкары далеко не во всем тождественны, двусторонняя кооперация с РФ для Турции слишком важна, чтобы приносить ее в жертву кому бы то ни было.
Полностью «идеальными» двусторонние отношения Турции и Грузии не могут быть также из-за «армянского фактора». Между тем, данная проблема для Тбилиси не сводится только к межгосударственным контактам с Ереваном. Внутри грузинского государства представители армянской общины время от времени поднимают вопрос не только о расширении правового статуса для населенной армянами области Джавахети, но и о признании геноцида армян в Османской империи в 1915 году. После того, как в мае прошлого года национальный парламент Грузии признал события 1760-1860-х гг. в северо-западной части Кавказа геноцидом, был создан прецедент, к которому апеллируют и эксперты, и общественные активисты. И нельзя исключить, что при определенных обстоятельствах этот вопрос может быть снова актуализирован. Между тем, для Анкары такое понимание исторических событий начала ХХ века в Османской империи категорически неприемлемо. И недавняя история с обсуждением закона об уголовной ответственности за отрицание геноцида армян во Франции – лучшее тому свидетельство.
Таким образом, идеальными отношения Тбилиси и Анкары не являются. В них есть немало нюансов и «подводных течений».