25 марта 2012 года в Южной Осетии пройдут повторные президентские выборы. Прошлогодняя избирательная гонка не выявила победителя.
Зато она спровоцировала масштабный внутриполитический кризис, без преодоления которого вступать в новую кампанию означало бы лишь усложнять и без того непростую повестку дня. Однако из всех вариантов выхода из сложившегося тупика югоосетинские власти (и стоящие за ними кураторы из Москвы) выбрали самый простой, хорошо знакомый и, главное, экономный способ — «наезд» на неудобного возмутителя спокойствия с последующим «выключением» его из актуального политического процесса. Какие последствия для Южной Осетии и российской политики на Большом Кавказе может иметь попытка одним махом разрубить сложный внутриполитический узел?
Для ответа на этот вопрос необходимо открутить пленку немного назад, к августу 2008 года. Россия, идя на признание независимости бывшей автономии Грузинской СССР, должна была понимать, что получает от этого не только геополитические профиты в виде доказательства своей мощи и эксклюзивной роли в Евразии. На нее тяжелым бременем ложилась ответственность за территорию и, самое главное, за население республики. В отличие от Абхазии Южная Осетия на момент ее признания не имела хотя бы пяти лет «мирной передышки», которая позволила бы сформировать хотя бы в минимальной степени действующие институты власти, пускай в зачаточном виде, но ячейки гражданского общества, и повестку дня не в один вопрос (грузинская угроза). Южная Осетия получала частично признанную государственность после четырех лет «разморозки» конфликта с Грузией и цхинвальского кошмара августа 2008 года. Поэтому здесь многое пришлось создавать с нуля, если не с отрицательной величины. В этой связи фактор помощи Москвы был намного более важным по сравнению с Абхазией. И Россия могла выбрать два пути для реализации югоосетинского проекта. Первый — это создание постсоветской «витрины». Смотрите, здесь орудуют не «оккупанты», а рачительные хозяева, заботящиеся о своих согражданах и их этнополитическом выборе. Здесь власть передается мирным путем в отличие от Грузии, в которой после распада СССР такого прецедента так и не было создано. Второй — выстраивание не институтов, а коррупционных клиентелл. Да, в Южную Осетию были выделены просто астрономические для разрушенной конфликтами республики. С августа 2008 года по конец 2011 года российский бюджет поделился 26 миллиардами рублей. Для сравнения, годовой бюджет Тверской области равен 34 миллиардам, а Ставропольского края — порядка 50! Однако полноценного восстановления так и не произошло, поскольку главной целью было не оно, а «освоение» бюджетных средств. В итоге в республике сформировался широкий общественный запрос на повышение качества управления. Заметим, с помощью и под покровительством России.
И в данном случае не так уж важно, кто попытался оседлать этот протест. Можно говорить о том, что Джиоева сделала это неумело. Слишком много популизма было в ее действиях и заявлениях. Слишком много наивности. А как еще относится к ее многочисленным просьбам о встрече, адресованным к Путину и к Медведеву, или к ее готовности заключить Соглашение с властями, которые никуда и не думали реально уходить? Начиная с декабря 2011 года югоосетинские власти, говоря языком блогеров, стали просто систематически «троллить» Джиоеву. И это им вполне удалось. Сначала ее заявление о выходе из компромиссных соглашений, затем митинги и призывы к проведению бойкота повторных выборов и своей «инаугурации» в качестве «законно избранного президента». Опытные мастера «надежных схем» и политических «наперстков» без труда переиграли бывшего министра образования, вытолкнув ее в маргинальное поле, заставив отвернуться от нее даже многих вчерашних союзников. Кто же на постсоветском пространстве любит «радикалов»? В случае же с Южной Осетией все это осложняется свежей памятью о конфликте с Грузией и опасениями, что внутриполитический раскол может привести к новой его «разморозке».
Но февральская победа над Джиоевой — тактический успех. Вероятно, 27 марта 2012 года югоосетинские власти и их московские кураторы после всего, что произошло, добьются нужного результата. Не исключено, что влияние «коллективного Кокойты» (то есть не человек с соответствующей фамилией, а «группа граждан», стремящаяся к приватизации целой республики) будут несколько ослаблено. Но социальный запрос на институты вместо клиентелл и высокое качество управления вместо камланий про стабильность и безопасность сохранится. И на этот раз доверия к Москве, как к объективному рефери, честному модератору будет намного меньше. Просто потому, что многие жители республики осознали: со своими узурпаторами бороться с помощью России невозможно. С этой стороны руку помощи в борьбе с «надежными схемами» не протянут. Добавим к этому, что и официальный Тбилиси в этой ситуации будет бенефициаром, не прилагая к этому ровно никаких усилий.
Проблема в данном случае не в том, что Кокойты плох во всем, а Джиоева столь же однозначно хороша. Опасно то, что Москва упорно не желает учитывать общественные настроения в республике, понимать динамику их изменения. Стратегически такой курс проигрышный. В политике постоянных друзей нет. И стремление Кремля заботиться не о людях, а о военных объектах, может привести к схлопыванию пророссийских настроений. Без всякого НАТО и США. Так уже было не раз в отечественной истории. Смотри примеры Чехословакии после 1968 года или Болгарии 1880-х годов. Жаль, что все это ничему не учит российских политиков.