Президентские выборы позади. Победил, как и ожидалось, В.В.Путин, но избирательный процесс на этом не заканчивается, В определенном плане, Россия всегда стоит перед выбором — выбором своего исторического и метафизического пути.
В отличие от Запада, уже давно определившегося, и в отличие от Востока, которому в известном смысле и не надо определяться (он всегда равен себе), России как центральной цивилизации Евразии, сочетающей в себе динамику Европы и устойчивость Азии, постоянно приходится делать судьбоносный выбор между традицией и революцией, между правым и левым, между классикой и модерном. Проследим за этим подробнее.
О чем спор?
Всякому думающему человеку совершенно очевидно, что российские выборы принципиально отличаются, например, от американских. Если там выбирают наемного менеджера, обязанного следить за порядком в рамках отведенной ему правящей элитой функционала («государство — ночной сторож»), то у нас выборы власти — это выборы национальной судьбы. Кстати, именно поэтому самоубийственно было бы для России менять власть каждые четыре года. В этом проявляется её сила и её слабость.
Законы истории — таинственная и непостижимая вещь. О ее смысле, движущих силах и сокровенной сути уже не одно тысячелетие спорят лучшие мыслители разных эпох. В свое время получила распространения теория Льва Николаевича Гумилева о пассионарных волнах, которые неожиданно приходят из космоса, приводя в движение целые империи и народы. По другой концепции, история предстает в образе стрелы, которая летит из прошлого в будущее по заранее предопределенной траектории. Либералы и марксисты на свой лад верят в то, что эта траектория ведет нас от низших форм к высшим, чтобы однажды привести его в совершенное состояние — к либеральному «концу истории» или торжеству коммунизма.
Что касается христианских мыслителей, то их взгляд на историю лишен наивного оптимизма и слепой веры в прогресс. В прошлом человечества мы можем разглядеть не только движение от простого к сложному, но и топтание на месте, временный упадок и даже длительный регресс. В христианском мировоззрении история предстает вечной и противоречивой борьбой двух сил — Бога и дьявола, света и тьмы, правды и лжи. Ее истинный смысл лежит за пределами «мира сего», его трудно постичь человеческим умом, и он во всей полноте откроется людям только после конца этого мира.
В целом, в истории мировой цивилизации и нашей страны можно выделить три больших периода — классический, модернистский и постмодернистский. Классическая цивилизация развернута по вертикали и устремлена к абсолюту — то есть Богу, истине, красоте и совершенству в христианском миропонимании. Власть людьми классической культуры понимается как некий вековечный порядок, проистекающий от самого Всевышнего. Поэтому фраза «Мы, милостью Божьей император Всероссийский» воспринималась в соотвестующую эпоху как нечто само собой разумеющееся и не вызывала усмешек у большинства жителей Российский империи. Не следует, конечно, идеализировать монархическую форму правления, ибо земной царь — не обязательно святой, а земное царство — отнюдь не Эдемский сад. Вместе с тем надо хорошо понимать, что христианский государь — это помазанник Божий на троне, отвечающий за свою страну перед Богом, а не перед страстями жадной и одураченной демагогами толпы.
В Европе классическая (традиционная) эпоха продолжалась до Великой французской революции, а в России — до февраля 1917 года. После этого мы вступили в эру модерна, когда в мировоззрении людей на место Бога пришел человек. Эта эпоха стоит на четырех идеологических китах — атеизме, либерализме, национализме и социализме. Все они — порождения модерна, но, как любые родные братья, они могут ссориться (яркий тому пример — холодная война между социалистическим СССР и либеральными США), а могут мирно друг с другом уживаться. В России же парадокс советской власти состоял в том, что она под флагом марксизма смогла продолжить классическую линию развития цивилизации. СССР хранил верность вертикальному устроению власти, оставаясь в некотором роде монархическим государством: генсеки были своего рода царями.
Такая ситуация сохранялась в России вплоть до «застойных» 1970-х годов, когда энергетический импульс революционного модерна стал иссякать. В стране начала постепенно заявлять о себе эпоха постмодерна, которая не ориентируется ни на какие высшие ценности и цели вроде свободы, равенства, братства, нации или социальной справедливости. Ведь что такое постмодерн? Это чистой воды игровая цивилизация, которой свойственна перекодировка смыслов, цитатность и тяга к неограниченному наслаждению жизнью. И если в эпоху модерна для многих людей умер Бог, то в постмодерн умер и сам человек.
Россия в трех измерениях
Особенность России состоит в том, что у нас три указанные эпохи мировой истории — классическая, модернистская и постмодернистская — существуют в рамках одной страны-цивилизации. И в декабре 2011 года — по ходу думских выборов — произошло резкое столкновение этих трех конкурирующих культурных, политических и в конечном счете религиозных «проектов» отечественной истории. Их ревущая встреча привела в движение тысячи людей в российских столицах, вогнав страну в зону «социальной турбулентности» и крайней политической неустойчивости.
С одной стороны, в гуще исторической схватки оказалась классическая установка на вертикальную власть, которую представляет действующее государство и, прежде всего, Владимир Путин. Пусть и с многочисленными издержками, ошибками и пороками, он смог возродить российскую государственность, отстоять территориальную целостность страны и создать властную вертикаль. Он сумел ограничить влияние олигархов («иных уж нет, а те далече») и ввести власть денег в хоть какие-то «державные берега». Сейчас уже не все помнят, что во времена Ельцина российское государство было готово разлететься на мелкие куски, страной правила семибанкирщина, а крупные бизнесмены творили произвол, не считая нужным даже платить налоги в казну. По сравнению с Ельциным он значительно усилил Россию как государство, а наличие государства всегда лучше, чем хаос и анархия. Надо понимать и то, что не Путин лично учредил у нас дикий капитализм, противоречащий всей религиозно-нравственной традиции русского народа (отсюда и системная коррупция). Лично я со многим не согласен в его политике, ряда его шагов (или «не-шагов») я просто не понимаю, но при всех оговорках Путин со своей командой символизирует монархическую традицию русской государственности, которая — пусть в превращенных формах — никогда не уходила, и надеюсь, не уйдет из России. Недаром его так ненавидят на Западе, чувствуя в нем для себя метафизически иную силу.
Наши модернисты
Наряду с державной линией, в декабре 2011 года активно заявил о себе модернистский вектор российской истории, представленный, как уже говорилось, либерализмом («Эхо Москвы», «Лига избирателей», М.Прохоров), социализмом (Г.Зюганов, С.Удальцов) и национализмом (В.Жириновский, Э.Лимонов, Белов-Поткин и др.). Либералы мечтают превратить Россию в «нормальное» европейское государство и привить нашему народу западные ценности. На московских и питерских площадях были заметны также красные флаги коммунистов, что неудивительно — русская душа всегда была отзывчива к идеям социальной справедливости. Кроме того, в ходе болотно-сахаровского движения активно заявила о себе националистическая идеология, к которой я отношусь весьма неоднозначно. Появление национализма в эру модерна вполне понятно и объяснимо — это своего рода реакция на космополитизм, вера в силы своего народа и желание ему успеха. В этом смысле я положительно отношусь к таким идеям. Но опасность приходит, когда здоровый национализм вырождается в шовинизм — то есть в ненависть к другим народам. Ведь при всей важности нации, ее, с точки зрения христианского мировоззрения, ни в коем случае нельзя ставить на место Бога, который является главным творцом мировой истории.
Наряду с этим, в конце прошлого года начал проявлять политическую активность «сетевой народ» Москвы и Петербурга — ярчайший продукт общества и культуры постмодерна. Его представители живут не столько в реальной России, сколько в виртуальном мире Интернета, законы которого по наивности они хотят перенести в российскую действительность. Любители флешмобов, пародий и едкой сатиры, «сетевые хомячки» не преследует никаких метафизических целей и идей, будь то христианство, социализм, нация или даже классический либерализм. Для них главное — увлекательная игра и наслаждение жизнью в различных ее проявлениях. И им, конечно, ненавистна любая ценностная вертикаль и иерархия — в политике, искусстве, обществе или идеологии. Они искренне презирают людей, готовых поддерживать действующую власть собственной страны. «Кто будет устанавливать мне правила игры? Никто! Я играю в свою игру, поэтому сам устанавливаю себе правила», — примерно так рассуждает человек эпохи постмодерна.
С точки зрения социологии, в болотно-сахаровском движении участвуют главным образом мелкобуржуазные слои или, как предпочитают говорить сегодня, «средний класс». Эти люди хорошо обеспечены, имеют сравнительно неплохое образование и часами напролет сидят в сети (в скобках замечу, что интернет крайне неоднороден — в нем можно встретить как порнографию, так и высокую поэзию и религиозную философию). Кстати, российские регионы в движении белых ленточек практически никак не задействованы, да и в Москве на демонстрации выходила максимум 100-тысячная толпа. При всей своей огромности это сущая ерунда для 10-тимиллионного мегаполиса! Что касается Петербурга, то самые большие протестные митинги здесь не превышали 10 тысяч человек.
Революция и смута
Как бы то ни было, некоторые «прогрессивные» журналисты окрестили политическое брожение в двух российских столицах едва ли не «революционной ситуацией». Но есть ли основания для таких оценок? Едва ли. Во время революции, по меткому определению классика, верхи не могут, а низы не хотят. Однако в современной России ничего подобного не наблюдается — несмотря на недовольство элитой, большинство населения страны считает свою жизнь гораздо более сытой и благополучной, чем в 1990-е годы, и собирается голосовать 4-го марта за Владимира Путина.
Тогда что же у нас происходит? На мой взгляд, мы можем наблюдать типичное проявление того состояния главным образом интеллигентских умов, которое вернее всего назвать комплексом «антивласти», и которое на Руси чаще всего именовали смутой. Сам смысл слова «смута» в русском языке достаточно понятен: это помутнение рассудка, интеллектуальная экзальтация, мятеж гордого духа. Это демонстрация враждебности к существующему государству без достаточных на то фундаментальных — прежде всего экономических и социальных — оснований. В любом случае, участники этих демонстраций точно не бедные, недаром их назвали «революциями норковых шуб». Московские и петербургские митинги показали, что, независимо от лозунгов вроде «честных выборов», их организаторы движимы, по существу, одной страстью — свалить действующую власть. Они кричат «Путин, уходи!», но на самом деле гонят не столько Путина, сколько идею русской государственности как таковую. Государство — это узаконенная (юридически упорядоченная) национальная практика, опирающаяся на определенные — в нашем случае, православные — духовные ценности. И вот как раз подобной вертикальной организации жизни наши либерал-большевики не выносят и мечтают от нее избавиться любой ценой.
В таком плане прослеживается немало тревожных параллелей между нынешними событиями и февралем 1917 года. Сто лет назад часть «прогрессивной элиты» и либеральная интеллигенция объявили войну классической вертикальной власти в лице Царя и Церкви, возмечтав превратить Россию в либеральную республику. Ключевую роль в свержении Николая II тогда сыграли высшие чиновники Российской империи, генералитет, либеральные думцы и даже великие князья — все они во время февральских событий ходили по Петрограду с красными ленточками. ДО победы над Германией тогда оставалось несколько месяцев. И сегодня в толпе митингующих оппозиционеров мы можем встретить видных представителей современного российского истеблишмента — ельцинского вельможу Бориса Немцова, экс-премьера Михаила Касьянова и экс-министра финансов Алексея Кудрина. Выходя на улицы Москвы с белыми ленточками, они мечтают о падении «путинского режима» так же, как их предшественники в феврале 1917 года грезили освобождением России от «пут царизма».
Другая параллель между сегодняшней митинговой лихорадкой и событиями столетней давности состоит в роли интеллигенции, которая, как правило, работает на разжигание русской смуты. В феврале 1917 года лозунг «Долой самодержавие!» горячо поддерживали многие деятели «серебряного века», богемные обитатели «Бродячей собаки» и завсегдатаи блистательных светских салонов Петрограда. Точно так же лозунг «Россия без Путина!» сегодня готовы выкрикивать на всех площадях представители столичного боионда — писатели, телеведущие, рокеры и гламурные «светские львицы».
Волна массовых протестов, поднявшаяся в Москве и Петербурге в прошлом декабре, поставила сегодняшнюю Россию перед угрозой погружения в новую смуту. К чему это может привести — объяснять не надо: мы можем пережить гораздо более страшное повторение «лихих девяностых» с их бандитским беспределом, всевластием олигархов, ускоренной деградацией промышленности, культуры и науки и окончательным распадом страны на удельные княжества. В этой связи я бы порекомендовал «болотным» вождям вспомнить народную мудрость: «Не буди лихо, пока оно тихо». Ведь если, не дай Бог, они спровоцируют очередной развал страны, то доведенный до отчаяния русский народ в первую очередь устроит погром именно либеральной элиты, припомнив ей, в том числе, и 1991 год.
Что же дальше?
После состоявшихся — и признанных даже «вашингтонским обкомом» — выборов в стране наступило некоторое политическое расслабление. Но не стоит обольщаться — всё ещё впереди. Основные энергии русской истории продолжают действовать независимо от текущих электоральных предпочтений. Классическое сакральное отношение к государству («Третий Рим») коренится в глубочайших слоях народного духа и фактически не поддается никаким пропагандистско-информационным и даже насильственным манипуляциям. Против него оказались бессильны и февралисты 1917 года, и интернационал-большевики, а Сталин (национал-большевизм) даже выстроил на нем свою коммунистическую империю. В сегодняшней путинской интерпретации русская религиозно-державная идея может выступить в новой форме сознательной опоры на большинство народа, как, это, в сущности, и произошло на последних выборах. Результат почти в 64% и мандат фактически на четвертый срок — это, разумеется, не просто «подневольный» результат, как его назвал Зюганов, а следствие народного доверия Путину как современному олицетворению бессознательно искомой русским народом «симфонии властей».
Конечно, будут наращивать свое давление и модернисты в культуре и политике — либералы, коммунисты и националисты. На стороне тех и других все современные «тренды», прежде всего технологические. Либералы (и особенно воспитываемая ими молодежь) буквально живут в электронных сетях, так что оказываются в итоге не столько гражданами России, сколько гражданами мира. В большинстве своем они не знают ни русской истории, ни русской литературы, ни русских песен. Буквально с детства они привыкают жить по законам рок-культуры и Голливуда, так что когда обнаруживают себя в российской политике, то начинаю жаловаться, что живут они в ХХ1 веке, а власть в России строится по законам ХУ1 столетия. В каком-то смысле я их понимаю, но и они должны понять, что именно таков русский логос, нравится им это или нет.
Что касается коммунистов и националистов, то и они будут усиливать давление на Россию. Яркий пример — революционная активность вождя «Левого фронта» Сергея Удальцова, который имеет все шансы сменить парламентского ветерана Геннадия Зюганова у привода красного колеса. Националисты также без дела не останутся — один Кавказ дорогого стоит. Конечно, и те, и другие, и третьи имеют свое логическое ограничение в «веселой относительности» постмодерна, где все кошки серы (в лице, например, юных участниц кощунственных «панк-молебнов» в храме Христа) — но это уже звоночки конца света, и желать такого конца своему Отечеству я бы лично остерегся.
Так или иначе, вся наша история свидетельствует, что глубинные основы русской духовной онтологии неизменны, равно как, по сути, и соответствующие ценностные структуры Востока и Запада. Все модернизации/либерализации/социализации/национализации возможны в России только под знаком Верховной Цели. Существует цивилизация-Восток, есть цивилизация-Запад и есть цивилизация-Россия, она же тайная Святая Русь. Владимир Путин знает или чувствует это, и потому обращается к народу со священными для каждого русского человека словами Лермонтова и Есенина. И с невыдуманными слезами.