Почему «системные» оппозиционеры «слили» гражданский протест? В чем ошиблась власть, подавляя гражданские акции? И правильную ли стратегию выбрали оппозиционеры, устраивая митинги? Об этом «Росбалту» рассказал социолог, кандидат социологических наук, преподаватель факультета социологии СПбГУ Роман Романов.
— Правильную ли стратегию выбрали оппозиционеры, устраивая митинги и несакционированные акции?
— Я бы вообще очень осторожно называл тех людей, которые выходят на улицу, оппозицией. Потому что говоря об оппозиции, мы предполагаем, что эти люди имеют политический опыт и интегрированы в какие-то структуры. А у людей, которые выходили, чаще всего никакого политического опыта нет или он минимален. Корректнее их называть протестующими. Поэтому мне кажется, что стратегию особенно никто не выбирал. Изначально не было комитета или группы единомышленников, которые бы вырабатывали стратегию действия. Инициативные группы, позднее оформившиеся, например, в «Лигу избирателей», появились спонтанно. А митинги и демонстрации — это самое простое, что можно было придумать, чтобы показать, что протестующих людей много.
Хотя количество участников митингов падает по пути из Москвы в провинцию. Даже между Москвой и Петербургом — серьезный перепад. Кроме того, есть большие различия в составе протестующих между столицами и провинцией. Чем дальше в провинцию, тем меньше среди протестующих «рассерженных горожан». И тем больше там политических профессионалов — членов партий и участников различных движений.
Стоит отметить, что кроме традиционных митингов была и попытка протестующих создать какое-то более сложное действие — «Белое кольцо» в Москве. Можно спорить, насколько эта акция была успешной, но в ней была одна важная вещь — более сложная форма гражданской организации. Мы видим, что протестующих начинают учить более сложным действиям.
— Можно ли сказать, что системная оппозиция (КПРФ, «Яблоко», «Справедливая Россия») «слили» этот гражданский протест?
— В значительной степени политические партии, действительно, «слили» протест. Кто-то чуть больше, кто-то чуть меньше. Если покопаться в структурах партий, то наверняка мы найдем отдельных функционеров, которые протест поддерживают. Илья Пономарев из «Справедливой России» на этих акциях постоянно тусуется. Геннадий Гудков из этой же партии в некоторых акциях участвует. А вот Сергей Миронов — нет. Сергей Удальцов в акциях активное участие принимает. Хоть он и не из партии, но его в КПРФ уже вместо Зюганова лидером записывают.
Все системные политические партии вмонтированы в систему власти, которая выстроена в стране. И выстроена, к слову, не только Путиным, он ее просто укрепил. Более того, эти партии являются частью властной системы, против которой сейчас протестуют на улицах. И эти ребята прекрасно понимают, что если сейчас волне протеста дать волю, то сами партии, может быть, и сохранятся — запрос на их идеологию есть, но вошедшие в политику новые люди потребуют убрать эти лица, которые уже 20 лет «концертируют» на политической арене. Вторжение новых людей в политику — серьезный риск для партийных функционеров, и они боятся потерять власть. С одной стороны, им и стоило бы сохранить лицо, хотя я не очень понимаю, какое лицо может сохранить Сергей Миронов, но с другой стороны — они все получили места в Думе. У них все хорошо, даже у Григория Явлинского, которого неожиданно вытащили из закромов.
— В декабре, когда деятельность оппозиционеров и протестующих была наиболее активна, их акции жестко подавлялись, как, например, у Гостиного двора, а уже вчера на площади Восстания, когда протестанты вышли, чтобы только обозначить свою активность, их весьма мягко провожали в автобусы. Да и желающих протестовать становится все меньше. Правильна ли была выбрана стратегия власти по подавлению протестных настроений?
— Я не думаю, что власть все делала правильно. Она ошибается в двух моментах. Во-первых, жесткие подавления вызывают только большее озлобление. Те люди, которые пришли к Гостиному двору в декабре, просто стояли. А их начали паковать в автобусы. Может быть, они и совершали правонарушение, но оно не чудовищно. Они ни на кого не нападали, никому не мешали. Они зачастую даже не знали, что делать. Я 5 декабря сам там был, попал в ОМОНовское кольцо и вышел оттуда только по журналистскому удостоверению. После акций все эти люди разъехались домой, и через их родственников, знакомых, друзей распространилась информация о том, что кого-то там избили дубинкой и повезли в отделение. А это уже мобилизует людей больше, чем нечестные выборы. Поэтому после жестких подавлений происходит эскалация агрессии.
Во-вторых, власть совершила агитационную ошибку. Власть работает в дискурсе войны. У нас снова враг на пороге. Именно со стороны власти прозвучало, что общество расколото. И именно власть стала противопоставлять условных «офисных хомячков» условным «рабочим с Уралвагонзавода».
Если власть и дальше будет жестко подавлять акции, то произойдет дальнейшая эскалация конфликта, и власть загонит этот протест внутрь общества. Он будет копиться или примет другие формы. На какое-то время это поможет протест задавить, но в будущем будет вторая волна, и она может власть накрыть.