В четверг президент (пока еще президент) Медведев выступил с последним своим Посланием Федеральному собранию Российской Федерации. Народ в зале собрался вышколенный, потому слушали внимательно. Иногда даже аплодировали.
Правда, уже не столь истово и верноподданно, как в прошлые разы — ну так примерно, как если бы провожали малознакомого человека на пенсию или в детский приют. Сразу по завершении мероприятия все электронные СМИ принялись взахлеб обсуждать новые инициативы, названные революционными. Хотя на самом деле ничего нового в этих инициативах нет — так, частичный возврат к прежним правилам. Да и кто всерьез будет воспринимать подобные прожекты?
Кто же поверит тому, кто в ходе своей предвыборной кампании твердил о истреблении правового нигилизма и стабильности правовой базы, а потом — с помощью думского большинства перекромсал выборное законодательство, как начинающий скорняк пересохшую овечью шкуру? Да и инициативы-то в этой части, мягко говоря, не бесспорны. Если выборность губернаторов будет введена по-путински, то это будет примерно как предоставление крепостным права голосовать или не голосовать за назначенного помещиком управляющего, притом что результат от волеизъявления крепостных зависеть не будет.
Что же касается выборов по одномандатным округам, то так ли давно это было? Зачем отменяли? Возникает логичный вопрос: вы там, наверху, знаете, чего хотите? Если не знаете, то что вы там, во власти делаете? Если не понимаете — как туда попали? Несмотря на то, что Послание было прощальным, президент старался держаться по обыкновению самоуверенно и… в то же время явно всем показывая (неощутимо, правда, для себя), что за прошедшие четыре года он так ничего и не понял — ни в системе и особенностях управления великим государством, ни в том, чего ждет от президента народ (а не те его избранные представители, для которых «накопление резервов за счет части нефтяных доходов было и остается разумной политикой»).
Повторив вслед за старшим товарищем по тандему тезис о происках Запада, Медведев ведь не просто продублировал очередную благоглупость. Он фактически деформировал всю собственную внешнюю политику. Да, некоторые участники митинга 10 декабря (в отличие от участников митинга неделей позже) шныряют за океан и обратно, наверно, не реже официальных представителей президентского и премьерского аппарата, включая обоих дуумвиров. А раз так, то получается, что Госдеп США более считается с Немцовым, Навальным и Чириковой, нежели с официальным главой великой державы! Можно, конечно, сделать вид, что ничего особенного не произошло, спрятать голову в песок, забанить (выражаясь языком блогоманов) любые сообщения о митингах, организуемых КПРФ. Только от того, что власть не желает признавать очевидного, очевидное не рассосется.
* * * Рассказывая об успехах собственного президентства, Медведев не заметил, как признался в незнании затрагиваемых вопросов. Он так и не понял, что количество безработных уменьшилось не потому, что созданы новые рабочие места, а срок выплаты пособий закончился и их (безработных) просто сняли с учета; что успехи в демографии обусловлены третьим эхом послевоенного всплеска рождаемости, а шесть миллионов детей за четыре года это ровно вдвое меньше, чем количество детей, появившихся на свет (и проживших как минимум до 1959 года) за четыре года войны; что перинатальные центры это хорошо, но нельзя вкладываться в них за счет сельских и деревенских больниц и медпунктов — ведь более 90 процентов всех заболеваний нуждается в помощи на местах, а не за тридевять земель; что установка счетчиков на коммунальные услуги сама по себе ничего не экономит и на рост тарифов ЖКХ влиять никак не может, что от замены лампочек выигрывают только те, кто их продает, а снижение энергоемкости экономики в целом на практике означает окончательное уничтожение промышленных производств; что единственный инновационный мегапроект «Сколково» (ради которого, видимо, были лишены статуса стратегических и лишены государственной поддержки несколько сотен научных и научно-производственных центров) на глазах проваливается; что говорить о расширении народного представительства в виде изменения порядка формирования Совета Федерации, после позора Красненькой Речки, по меньшей мере неумно; что лишний час физкультуры, введенный в школах (без увеличения общей нагрузки), серьезно ударил по другим предметам — прежде всего математике и литературе; что говорить о либерализации уголовного законодательства в условиях вала преступности и в условиях, когда результаты этой либерализации вовсе не видны, — значит не иметь ни малейшего представления о состоянии дел в отдаленных деревнях, городках и поселках…
* * * Ту же реакцию вызывают и новые президентские инициативы — недоверие и нарастающая убежденность в том, что говорящий, мягко говоря, некомпетентен в раскрываемых им же вопросах. Об одной — самой заметной (вернее, самой замеченной журналистами) инициативе, уже говорилось выше. Другая — о которой, наверно, тоже будут теперь судачить, касается перераспределения полномочий и ресурсов между центром и регионами. На словах выглядит, может быть, и привлекательно — предоставить региональным властям самим определять приоритетность проблем, стоящих перед отраслями, краями и республиками (тем более, что в центре, как выяснилось, никто об этих проблемах и понятия не имеет). Да только все предыдущие попытки в этой области (вспомним незабвенный Федеральный закон № 122-ФЗ и Закон о местном самоуправлении) заканчивались одинаково — обязанностей добавляли регионам, налоги забирали наверх.
При этом обещали какие-то трансферты «на выравнивание» бюджетной системы. Трансферты распределяли причудливым образом. А социальная сфера стабильно деградировала. Во введение контроля за расходами чиновников тоже верится слабо. Не выглядит это обещание согласованным наверху. Да и как тут поверишь — если еще в сентябре старший дуумвир однозначно заявил, что будет только контроль за доходами (а следовательно, как показала практика представления деклараций чиновниками и их женами, — просто никакого контроля). Введение кратных штрафов за взятки (вместо реальных уголовных дел) скорее всего на уровне коррупции не отразится, но существенно улучшит статистику по уголовным преступлениям в этой сфере.
Констатация того, что «завершается полномасштабный переход к бесконтактным технологиям документооборота при реализации государственных функций и оказании публичных услуг населению» представляется слишком самонадеянной и не соответствует реальному положению дел — практически ни один из созданных при правительственных структурах интернет-сайтов так и не заработал в полную силу. Да и сама идея перевести на электронный документооборот деревни с обрезанными проводами и города в которых из всех работающих структур осталось отделение полиции и коммунальщики, выглядит несвоевременной и непродуманной.
Нынешняя высшая государственная власть, наверно, войдет в историю и как власть перманентных обещаний. Есть целый перечень таких посулов и морковок. В частности, обеспечение жильем военнослужащих (и пенсионеров из их числа). Еще два-три года назад премьер обещал решить проблему немедленно, в течение 12 месяцев. Сейчас президент оказался несколько осторожнее — «мы приблизились к решению одной из самых сложных и самых острых проблем — обеспечению военнослужащих постоянным и служебным жильем». Так что тут — обещай не обещай, никто уже не поверит. К этой же категории постоянных обещаний можно отнести заботу президента и правительства об инвалидах. Почему-то Медведев считает, что самым важным для них является создание доступной среды. И никогда я от него не слышал ничего о том, что творится во врачебных комиссиях, занятых назначением группы инвалидности и продлением срока. Ведь может получиться и вовсе неловко — пандусов настроят, автобусов накупят (конечно, за рубежом), а пользоваться ими станет некому — врачебные комиссии «эффективно» поработают, а собственных средств для приобретения тех же колясок инвалидам взять негде.
А о чем думали разработчики текста Послания (очевидно, что президент не сам его писал), включая пассаж о решении проблемы обеспечения местами в детских садах в течение пяти лет?! Раньше я уже обращал внимание на то, что через пять лет проблема сама собой рассосется — дети, появившиеся на свет на пике демографического подъема подрастут, а нового бума в этой части не ожидается. Но здесь возникает и еще один естественный вопрос — на кого рассчитана подобная обещалка? Для родителей, имеющих детей в возрасте двух-трех лет, она ничего, кроме раздражения, вызвать не может. А те, кто соберется завести детей через пять лет, сегодня об этом еще не догадываются. Неужели за несколько месяцев подготовки Послания (по утверждению свежеиспеченного спикера ГД) нельзя было просчитать такую элементарную логическую цепочку?
* * * Из медведевского выступления стало ясно, что идея о большом (теперь оно будет называться открытым) правительстве, не было экспромтом на встрече со сподвижниками и соратниками. Вместе с тем эта идея, как ничто другое характеризует уровень осведомленности всей президентской команды о принципах принятия и реализации управленческих решений органами высшей исполнительной власти. Как можно по результатам — пусть даже самого репрезентативного опроса — принимать законы и издавать постановления? Обратная связь нужна, но не надо же все доводить до абсурда, дискредитировать собственное правительство, фактически прилюдно обвиняя его в некомпетентности? Если команда сформирована неверно и не из тех, то виноваты, отнюдь не члены команды. И совсем уже детским, инфантильным выглядит идея выявить самую бессмысленную бюрократическую процедуру. После волшебных результатов подсчета голосов по последним выборам, итогам подобных опросов вряд ли кто-то поверит — скорее поверят в то, что самой бессмысленной объявлена заранее выбранная и бесполезная процедура, отмена которой уже подготовлена. Но здесь можно найти и то, что президентские спичрайтеры не захотели заметить, но обычный избиратель (наученный опытом вынужденного общения с многоэтажными бюрократическими структурами) увидит без труда — одна, отдельно взятая процедура будет объявлена бессмысленной и торжественно отменена, а десятки и сотни других сохранятся. Как недостаточно бессмысленные. Кто из администрации додумался озвучить идею о создании общественного телевидения? А что у нас на первой кнопке? Как расшифровывалась первая буква в аббревиатуре ОРТ? Президент фактически объявил этот телеканал каналом, на информационную политику которого оказывает влияние, кто угодно, только не общество. И мы, что, должны поверить, что появление того же слова в наименовании другого канала изменит ситуацию? Все прочие обещания и пожелания из президентского Послания можно свести к формуле — хорошо быть здоровым и богатым. Кто же спорит. А что мешало сделать хоть что-то полезное, хотя бы в одной из отраслей и областей общественной жизни, так сделать, чтобы все это ощутили?
* * * В общем, в течение почти часового выступления уходящий президент Медведев старательно убеждал себя, зрителей и слушателей в том, что он остается членом команды, противоречий или споров по поводу значимости и правильности выбранного пути внутри команды нет, в том, что они и далее будут оставаться у власти и делать вид, что ничего не случилось. И, похоже, только ему — президенту — было невдомек, что время этой команды ушло… Теплыми декабрьскими субботами 2011 года…