Россия выполняет роль основного фактора, определяющего будущее одной из ключевых стран Ближнего Востока.
Заявление Совета Безопасности по Сирии, принятое в среду, знаменует собой поворотный момент. Единодушие во мнениях по поводу продолжающегося уже целый год кризиса в Сирии возникло впервые; необходимо понять, почему и как это произошло.
Россия выполняет роль основного фактора, определяющего будущее одной из ключевых стран Ближнего Востока. Эта ситуация беспрецедентна и оказывает воздействие на алхимию связей между президентством Владимира Путина и Западом. Да, «арабская весна» уже не будет такой, как прежде.
Но, во-первых, рассмотрим само заявление, сделанное в среду. Оно «рассекретило» первоначальное предложение из шести пунктов, сделанное сирийским властям специальным посланником ООН и Лиги арабских государств Кофи Аннаном. Одобрение заявления пятью постоянными членами Совета Безопасности ООН — Соединенными Штатами, Россией, Францией, Великобританией и Китаем — подразумевает, что от сирийского правительства ожидают сотрудничества с Аннаном.
В предложении из шести пунктов содержатся следующие требования:
* Сирийское правительство назначает «уполномоченного переговорщика», с которым будет работать Аннан.
* Прекращение насилия, в том числе немедленное прекращение всех передвижений войск и боевых действий и вывод войск из населенных пунктов; введение в действие наблюдательного механизма ООН, призванного проконтролировать «прекращение вооруженного насилия во всех формах всеми сторонами».
* Создание механизма, координирующего оказание международной гуманитарной помощи.
* Скорейшее освобождение политзаключенных.
* Освещение ситуации в Сирии международными СМИ.
* Правовые гарантии для мирной политической активности.
В общем и целом, Сирия должна провести политические реформы открыто и прозрачно в условиях мира при мониторинге, осуществляемом Советом Безопасности, который «при необходимости рассмотрит дальнейшие шаги». Это заявление начинается подтверждением «абсолютной приверженности» Совета Безопасности сохранению суверенитета, независимости, единства и территориальной целостности Сирии.
Ситуация в Сирии служит сегодня предметом оживленных дебатов. Конечно, существует соблазн ошибочно интерпретировать развитие событий в том духе, что Россия и Китай, отказывавшиеся поддержать предыдущие резолюции против Дамаска, «дали слабину». На самом же деле, Москва после мартовских президентских выборов, по итогам которых Владимир Путин 7 мая вновь займет пост президента, занимается калибровкой своей дипломатической позиции по Сирии.
За дымовой завесой риторики Москва изучает возможности осуществления в Сирии реформы по йеменскому образцу, не жертвуя при этом своими интересами.
Ко 2 марта поддержка Россией президента Сирии Башара Асада уже стала более умеренной. В интервью главным редакторам шести ведущих западных газет Путин заявил:
«У нас никаких особых отношений с Сирией нет. У нас есть принципиальная позиция по тому, как должны разрешаться конфликты подобного рода, и мы там не собираемся выступать и не выступаем с какой-то стороны».
«А для того чтобы решить эту проблему, нельзя встать на одну сторону вооружённого конфликта, на сторону одной из противоборствующих сторон (извините за тавтологию). Нужно посмотреть на интересы обеих, заставить их сесть за стол переговоров, заставить прекратить огонь».
Достаточно сказать, что накануне принятия заявления Совета Безопасности ООН министр иностранных дел Сергей Лавров охотно вступил в публичную дискуссию о политическом будущем Асада. Он сказал без дипломатических экивоков: «В Москву Асада никто не приглашал. Решать Асаду. Он будет принимать решения не потому, что кто-то его об этом попросит из России, из Москвы».
Но вслед за этим Лавров начал рассуждать о том, почему западные и арабские политики, требующие отставки Асада, не могут дать внятный ответ на «вопрос о том, как все это будет выглядеть, кто будет руководить процессом, учитывая полную раздробленность сирийской оппозиции».
Безусловно, российская дипломатия пользуется выгодами «соотношения сил». Во-первых, Москва тесно координирует свои действия с Пекином, чтобы не оказаться в дипломатической изоляции. Во-вторых, со временем стало ясно, что Соединенные Штаты не стремятся к военной интервенции Запада в Сирии.
В-третьих, между западными державами и их арабскими союзниками начали возникать расхождения. В-четвертых, благодаря непреклонности Саудовской Аравии и Катара, Лига арабских государств вновь плохо проявила себя в качестве региональной организации.
Наконец, патовая ситуация в Совете Безопасности вынуждает Запад искать способ взаимодействия с Россией, а не действий в обход России. Хотя были и действительно тревожные моменты — например, когда Россия демонстративно поставляла Асаду оружие, направляла боевые корабли в сирийский порт Тартус или вела пропагандистскую войну, разжигая страхи перед повторением ливийского сценария в Сирии.
Между тем, реалии на местности подтверждали исходные посылки российской политики. Во-первых, сирийский режим продемонстрировал свою живучесть. Во-вторых, сирийская оппозиция не сумела объединиться или сформулировать связную политическую программу. В-третьих, усиление экстремистов в рядах оппозиции привело в уныние Запад, напугало сирийское «молчаливое большинство» и изолировало саудовцев и катарцев, тайно оказывавших помощь радикалам.
В-четвертых, Сирия начала скатываться к полномасштабной гражданской войне, и эта перспектива встревожила международное сообщество, особенно Турцию. В общем и целом, стремление саудовцев перезагрузить ближневосточную политику в формате противостояния между суннитами и шиитами не выгодно никому.
За последние недели саудовцы трижды пренебрегли инициативами Москвы — король Абдалла раскритиковал президента Дмитрия Медведева; Эр-Рияд проигнорировал просьбу Москвы о консультациях; наконец, министр иностранных дел Саудовской Аравии Сауд аль-Фейсал и Лавров, сидя за столом переговоров Лиги арабских государств в Каире, читали друг другу лекции по истории.
Загнать Россию в ловушку
Но Москва оставалась невозмутима, зная, что саудовцы руководствуются не стремлением к демократии или реформам, а немотивированной злобой на Асада и желанием свергнуть его любой ценой. Кроме того, постепенно роль саудовцев сошла на нет, когда США начали подталкивать Россию к тому, чтобы она сыграла ведущую роль в осуществлении перехода к миру в Сирии. По сути, это была смена ролей по отношению к тому, что происходило вокруг Йемена.
Каков смысл этой смены парадигмы? Он блестяще объясняется в докладе «Сирия: к политическому решению конфликта», написанном Джулиеном Барнсом-Дейси (Julien Barnes-Daicey), опытным специалистом по Сирии из Европейского совета по международным отношениям. В нем говорится следующее:
«Поскольку Башар Асад вряд ли будет свергнут в ближайшем будущем, все настоятельнее потребность в политическом решении… Но… политическое решение зависит, как минимум, от непротивления Москвы. Без давления со стороны Москвы режим не пойдет на уступки… и не вступит в политический процесс. Таким образом, взаимодействие с Россией может быть единственным способом прекращения кровопролития.
Поэтому Кофи Аннан должен инициировать политический процесс, который наделит Россию ведущей ролью и будет предусматривать прямые переговоры с режимом, не обусловленные скорым крахом Асада… Со своей стороны, Европа должна оказать мощную поддержку усилиям Аннана».
Итак, «в ближайшие дни» Аннан направляется в Москву. Но и Москва выдвигается на новую позицию и поддерживает Аннана своим весом. В предварительно записанном интервью, прозвучавшем во вторник в эфире радиостанции Коммерсант-FM, Лавров открыто критиковал сирийский режим.
Все это не означает, что Москва «сдает» Асада или что кризис в Сирии движется к разрешению. Выступая в роли адвоката дьявола, Вашингтон, вероятно, дарит Москве веревку, на которой, по его расчетам, она рано или поздно повесится. Поживем — увидим.
Между тем, Москва — не единственный ангел-хранитель Дамаска. Тегеран не может легко отказаться от сирийского режима. Неоднозначную роль играет и Багдад, который вскоре должен стать председателем Лиги арабских государств. Наконец, на ближневосточном политическом ландшафте множество «негосударственных игроков».
Поэтому в определенный момент ситуация начнет двигаться в сторону формирования контактной группы заинтересованных сторон. Хотя у России в Сирии есть конкретные интересы (возможно, соответствующие целям ее развивающихся отношений с Западом) и она, безусловно, имеет сильную мотивацию, когда речь пойдет о реальности политической трансформации в Дамаске, многое будет зависеть от региональных игроков.
Трудно переоценить упорство таких региональных игроков, как Турция или Иран, в том, что касается защиты собственных интересов. Интересно, что 27 марта, накануне встречи «Друзей Сирии» в Стамбуле 1 апреля, премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган посетит Тегеран.
Остается ключевая проблема, а именно отсутствие налаженного механизма дипломатического взаимодействия с Ираном, который помог бы преодолеть огромное взаимное недоверие. Для этого необходимо устранить недоразумения, связанные с ощущением того, что Запад на самом деле хочет осуществить смену режима в Иране. Запад должен явно продемонстрировать свою готовность к всестороннему взаимодействию с Ираном по ряду вопросов безопасности в регионе, затрагивающих его ключевые интересы.