Грузия для России сегодня – это немного terra incognita. Мы, конечно, знаем (спасибо пропаганде), что грузинский президент Михаил Саакашвили редкостный негодяй, трус и американский наймит. Что он получает зарплату в Госдепе США, и душит благородную грузинскую оппозицию.
Но доходят и другие слухи. Например, что тот же Саакашвили работает в скромном офисе, а не в апартаментах, способных затмить византийские дворцы. Что в Грузии гаишники не берут взяток, а полиция – представить страшно! – занимается не крышеванием бизнеса, а ловлей преступников. Что гражданину для постановки автомобиля на учет, или регистрации собственности, или получения паспорта, нужно потратить всего 5-10 минут своего времени.
Доподлинно известно, кроме того, что Transparency International – международная организация, измеряющая уровень коррупции – не первый год называет Грузию лидером по темпам сокращения уровня коррупции.
Что же случилось с Грузией с 2004 года, когда страна взяла курс на реформы? Почему у грузин реформы получились, а у нас – нет (наши полицейские, например, берут взятки так же лихо, как дореформенные менты)?
На эти попыталась ответить в ходе лекции «Чему России поучиться у Грузии» сотрудник Института экономического анализа, автор книги «Почему у Грузии получилось» Лариса Буракова.
– Когда мы говорим о стране, где цивилизованные правила игры, государство работает для гражданина, а полиции можно не бояться, мы представляем себе США или Европу. Это далеко и вроде не про нас. Принято считать, что у русских другая ментальность, культура, тяжелая страна и родовые травмы капитализма. Но пример Грузии показал, что в близкой к нам стране – и культурно, и исторически – возможно добиться этих самых цивилизованных правил, причем, за ограниченный период времени. Что буквально за пять лет можно кардинально изменить жизнь страны.
Чтобы понять, как изменилась ситуация, я беру два периода – 7 лет до реформ (они начались в 2004, после «революции роз»), и 7 лет после реформ, – и сравниваю средние значения различных показателей за эти периоды. Так вот, отток населения за 7 лет до реформ составил примерно 300 тысяч человек. За 7 лет после реформ, напротив, в страну приехало около 100 тысяч человек. Это значит, люди голосуют за «режим Саакашвили» ногами – это о многом говорит.
«СП»: – Что конкретно было сделано в плане реформ?
– В Грузии было проведено более 70 реформ. В России наиболее известна реформа полиции. В цифрах результаты ее выглядят так: в 2011-м уровень доверия полицейским в Грузии составил рекордные 87%. Это третье место по степени доверия среди государственно-общественных институтов, после церкви и армии. Для сравнения: в 2005-м этот показатель был всего 5% (как, наверное, сейчас в России, – «СП»). Кстати, сразу после реформы, и все время после нее, рейтинг доверия полиции не опускался ниже 70%.
Как выглядела реформа полиции технически? В один день, в августе 2004 года, 15 тысяч офицеров полиции и госавтоинспекции были уволены и распущены. В течение двух месяцев в стране не было ни одного органа, который бы занимался обеспечением безопасности на дорогах. Причем, это не привело к росту числа ДТП. Это говорит о том, что институт госавтоинспекции реально не работал, и никак не улучшал ситуацию на дорогах.
В один день уволить 15 тысяч сотрудников для маленькой страны, все население которой 4,5 миллиона человек – это очень болезненно. Кроме самих уволенных, ущемленными оказываются их семьи, недовольство разделяют друзья. Словом, возникает целый класс недовольных, и твой мандат предсказуемо сокращается. Но в результате этой коренной перестройки была создана новая полиция, и мандат доверия вернулся политическому руководству Грузии.
Реформа полиции по праву считается визитной карточкой грузинских реформ. Но этот пример далеко не единственный. Например, у нас почти неизвестно о реформе госаппарата Грузии – его очистки от неработающих элементов. В результате, общее число сотрудников в госсекторе сократилось на 50%.
Или налоговая реформа. В 2005-м году число налогов сократилось с 22 до шести, плюс снизились ставки по ним. Однако снижение налогового бремени благотворно отразилось на собираемости. За первый год реформы количество зарегистрированных налогоплательщиков увеличилось на 86%. А за четыре года с момента проведения реформы объем собранных налогов – с корректировкой на инфляцию – вырос в 2,7 раза. В результате, государство смогло наконец-то нормально собирать налоги и существовать на эти деньги.
Наконец, мой любимый пример из области экономических реформ – реформа энергетики. До 2004 года Грузия, без преувеличения, жила во тьме – настолько обычным делом были перебои с электричеством. В Тбилиси электроэнергию хотя бы подавали в течение дня, но были регионы, где днем электричество не подавали неделями и даже месяцами. В ходе реформы объекты энергетики приватизировали. В результате дерегуляции рынка перебои со светом остались в прошлом. А через три года после начала реформ электроэнергии стало достаточно не только самой Грузии – стало возможным продавать ее на экспорт. С 2011 года Грузия поставляет электроэнергию не только в сопредельные страны, но и в Европу.
Доверие к власти в целом легко измерить – есть такой инструмент, как выборы. Можно по-разному к нему относиться, но все же они позволяют получить количественный показатель. Так вот, с момента начала реформ выборы проходили дважды. Во всех случаях, рейтинг правящей партии не опускался ниже 50%.
Наконец, борьба с коррупцией. Помимо обновления общей структуры, увольнения старых сотрудников и набора новых, в каждом органе государственной власти, в частности, полиции и минфине, создана так называемая генеральная инспекция. Это орган, который следит за недопустимостью коррупции в каждом конкретном институте государственной власти.
«СП»: – Говорят, этот орган занимается провокациями. Что специальные люди нарушают закон, и пытаются дать полицейским взятку. Это так?
– Провоцирование полицейских на дорогах, действительно, имеет место. По-моему, это неплохой способ институализировать борьбу с коррупцией, и приучить людей не брать взятки. Мой знакомый перешел дорогу в Тбилиси в неположенном месте. Его остановил патруль. Знакомый предложил: «Давайте, я дам денег. Я русский, и ваши местные порядки меня не касаются». Полицейские отказались: «Вы можете оказаться подставным человеком, который нас проверяет. Мы возьмем деньги, а потом отправимся в тюрьму, и лишимся привилегий, страховки, и пенсии». Кстати, дача взятки также считается преступлением, но моего знакомого отпустили. В полиции Грузии отсутствует «палочная система» по выписке штрафов. Задача полиции – сделать ситуацию на дорогах более безопасной – и точка.
Кроме того, принята политика нулевой толерантности коррупции. Что это значит? Что даже за небольшие нарушения следует очень жесткое наказание.
Это, кстати, отразилось и на численности заключенных. По числу заключенных на душу населения Грузия сегодня находится на третьем в мире, после США и России. В выпусках новостей по грузинскому ТВ можно видеть такие сюжеты: полицейский за взятку в 50 лари (меньше 50 долларов) сел в тюрьму на несколько лет.
Важно, что в такой политике нет неприкасаемых. Работая над книгой о реформах в Грузии, я в течение двух лет встречалась с большим количеством людей – непосредственных участников и идеологов реформ. Всего я сделала около 50 интервью. Так вот, из этих 50 собеседников – крупных госчиновников – двое сейчас находятся в тюрьме. Это люди из команды реформаторов, но и они, оступившись, не заслужили исключения из общего правила.
«СП»: – Говорят, обратная сторона реформ в Грузии – значительная безработица. Это так?
– Действительно, безработица в Грузии есть, и немаленькая – более 16%. То, что сейчас происходит в Грузии – это рост экономики без создания новых рабочих мест. Увольнения есть, оптимизация производства есть, а новых рабочих мест создается не так много. Но с приходом иностранных инвестиций рабочие места неизбежно будут появляться. Скорее всего, пик этой ситуации пройден, или будет пройден очень скоро. Кроме того, безработица – это еще и огромные возможности. Если 16% трудоспособного населения вовлечь в экономику, ответ на вопрос «что дальше?» будет очень положительным.
«СП»: – Но считается, что экономика страны в упадке, ничего не производится…
– Это не так. Сегодня, например, вторую позицию в экспорте занимают ферросплавы – продукция обрабатывающей промышленности. Для сравнения – после 1990-х лидирующие позиции были у экспорта металлолома. На девятом месте в списке экспортных товаров – орехи, новая позиция, которой еще в 2010-м не было вообще. В Грузии строится восемь новых небольших гидроэлектростанций – это тоже перспективное направление.
Кстати, сейчас первую позицию в грузинском экспорте занимают автомобили. В самой Грузии машины не производятся. Но в стране созданы идеальные условия для реэкспорта авто. Машину можно привезти в Грузию, растаможить, отремонтировать, и продать куда-нибудь дальше. Государство сделало так, что процедура растаможивания занимает считанные минуты, а сборы минимальные среди стран-республик бывшего СССР. Реэкспорт подержанных авто занимает сейчас 20% грузинского экспорта, и эта цифра стабильно растет. Вокруг этой отрасли начинают развиваться банковское дело, магазины автозапчастей, ремонтные мастерские… Это колоссальные деньги.
«СП»: – А грузинское вино идет на экспорт?
– Вино сейчас составляет 2,5% экспорта. Это небольшой объем и, наверное, нет необходимости делать из вина культ. Страна может выживать не только благодаря вину, хотя ситуация в сельском хозяйстве Грузии, действительно, не лучшая. Там сосредоточен потенциал, который до сих пор не реализован. Думаю, сельскохозяйственная отрасль сосредоточила на данный момент не самых инициативных граждан. Во многом – это плачевный результат 70-летнего опыта советской экономики.
В любом случае, нельзя сказать, что экономика лежит. С кризисами, эмбарго и войной Грузия демонстрировала прирост экономики на уровне 7% в год. Это немаленькая цифра. Я не могу сказать, что в Грузии все хорошо. Но точно можно сказать, что ситуация не критическая.